Моя любимая страна

«Президенты» — статисты из охраны президента — болтаются тут же. Путина играет смуглый мужчина в плаще, похожий на оригинал только неприметностью. «Медведев» — кудрявый, совсем молодой парень с прозрачным проводом из уха и ужасно хитрым лицом. «Не похожи же!» — возмущаюсь. «Главное, рост — до сантиметра. Чтоб камеры сориентировать, — объясняет технический работник Леша, собирающий рядом навес от дождя для операторов. — «Путин» уже давно играет, а вот «Медведева» задолбались подбирать».

«Путин пошел!» — объявляет Наташа. Охранник неспешным президентским шагом двинулся вдоль вытянувшегося строя. За спиной первого ряда солдат параллельно «Путину» движется камера, боком закрепленная на специальный пластиковый жилет оператора. Сзади оператора за талию обхватил помощник (для устойчивости), и оба аккуратно и быстро пятятся задом, шаг в шаг. Путин доходит до ступеней, покрытых красной дорожкой, начинает подниматься. Оператор медленно выгибается назад, чтобы Путин оставался в центре кадра. «Камера дернулась! Еще прогон!»

Затем отрабатывают «выход с церемонии». «Президенты» стараются двигаться шаг в шаг, но снова вызывают общее неудовольствие. «Двадцать! Двадцать шагов! Еще раз!» «Уверена, что Медведев должен идти слева от Путина? — спрашивает Наташу другой режиссер. — Может, переставим?» «Уверена. Снова!» Затем режиссеры долго спорят, куда именно ставить роскошный позолоченный пюпитр, на котором завтра будет лежать президентская речь. Спор идет о 50 сантиметрах, которые, оказывается, существенно скажутся на картинке.

Наконец, чеканя шаг, к статистам подходит генерал-майор. Оттарабанивает: «Товарищ президент, парад по случаю вступления в должность президента Российской Федерации построен». Отдает честь. «Путин» переводит взгляд на ближайшую камеру и несколько минут беззвучно шевелит губами. Это прощальная речь уходящего президента. Операторы сосредоточенно снимают.

Пока меняют освещение, «президенты» стоят на лестнице и смотрят на солдат с очень важным видом. «Хорошо, что солнца не будет, — говорит «Путин». — А то щуришься, лицо недоброе. А так смотришь и смотришь себе спокойно». «Ага», — говорит «Медведев».

К «президентам» подлетает режиссер и начинает в десятый раз растолковывать, кто и куда идет и с какой камеры пойдет картинка. Охранники слушают очень внимательно. Именно им предстоит объяснять все подробности настоящим Путину и Медведеву.

— Хоть бы они им нормально втолковали, — бурчит Леша. — А то вот на Экономическом форуме в Питере тоже репетировали-репетировали. Сделали декорации, залили каток, расставили охрану, камеры. Путин вышел из машины, ему объясняют — идти перед камерами так-то и так. А он: «Чего я круги делать буду?» И пошел, никого не слушая, — прямо по льду, через каток. Охрана в стороне фигеет, мы тоже…

— Ну а если Путин чихнет?

Леша непонимающе смотрит на меня.

— Или Медведев запнется. А тут прямой эфир…

— Вот как раз на эти случаи, — гордо говорит Леша, — прямой эфир с подобных мероприятий идет с небольшой задержкой.

Что же это получается? Будем волноваться, не подвернется ли коварная ковровая дорожка, не выскочат ли из кустов экстремисты, не запнется ли президент в момент присяги… А у этого кино, оказывается, в любом случае благополучный финал. И чего мы переживаем?

Детство кончилось

Я сидела в гостях, когда позвонила мама и сказала, что не может дозвониться до Вани. Ваня — мой приемный младший брат.

Мне не хотелось ехать — была летняя ночь, меня слушали и любили, я уже выпила полбутылки вина. Я не помню, что отвечала, но помню, что тон был вальяжный.

Я все-таки поехала.

На улицах светало. Я ехала в такси и звонила в полицию. Мы летели через Москву — из исторического, ухоженного центра в заросли окраинных многоэтажек. Я поразилась, какие там деревья — огромные, до самых верхних этажей.

Ваня жил то в Ярославле, то в Костроме. Работал хуй знает кем. Сестра говорила, какое-то время он спал с мужиками за деньги. На майские праздники он поменялся с сестрой — она поехала в Ярославль, а он поехал в ее московскую съемную квартиру и позвал друзей.

Я поднялась на лестничную клетку. Полицейские толпились у дверей. Ждали МЧС, чтобы вскрыть квартиру.

Приехали эмчеэсовцы и сказали, что вскрывать не будут — нужно присутствие собственника. Собственник — дедушка, жил на даче. У нас не было его номера.

Я сказала — у меня там брат, если вы не откроете, а с ним что-то случится, я вас всех посажу за бездействие.

Я, конечно, не верила, что что-то может случиться. Но мне было хорошо чувствовать себя сильной, взрослой, умеющей испугать ментов и МЧС.

Мужчины молчали.

Рядом толкались два пьяных Ваниных друга, несли хуйню. Они оба были гораздо старше Вани. Они вышли в магазин за алкашкой, а зайти не смогли. У одного в квартире осталась сумка, и он все время нудел про сумку.

Один из эмчеэсовцев спустился вниз, осмотрел дом снаружи и сказал, что может попробовать зайти через балкон.

Соседи открыли ему.

Прошло несколько минут.

Заскрипел замок. Эмчеэсовец вышел, посмотрел мимо меня в лестничный пролет, сказал: родственники.