Моя любимая жена

Билл даже вздрогнул, увидев на правой руке Энни свежую татуировку. Скорее всего, крупные иероглифы составляли имя. В неоновом свете бара иероглифы как будто и сами светились.

— Он очень рассердился, когда увидел это, — по-английски сказала Цзинь-Цзинь, включая в разговор Билла.

Ему не понадобилось спрашивать, о ком речь.

— Он сказал, что она должна убираться прочь, — добавила Дженни Вторая, которую заботы Энни волновали больше собственных. — Но ведь она сделала это для него. Только для него!

— А он ее отверг, — вздохнула Дженни Первая.

«Он ее отверг». Так они всегда говорили о брошенной «канарейке».

Энни глядела на иероглифы, которые искренне считала зримым выражением признательности своему престарелому спонсору, поселившему ее в «Райском квартале». В глазах всех китаянок Билл видел немую просьбу — объяснить странности и переменчивость мужского сердца. Но как объяснишь чужие намерения?

Билл покачал головой, словно извиняясь.

— Нам пора.

В квартире Цзинь-Цзинь Билл сказал, что сегодня они поменяются ролями: она пусть отдохнет, а он приготовит чай.

Билл прошел на кухню. Цзинь-Цзинь включила телевизор. Из гостиной доносился ровный, уверенный голос дикторши, читающей выпуск новостей. Билл достал чашки и жестяную коробку с китайским чаем. Хотя ему почти ежедневно приходилось пить китайский чай, назвать себя большим любителем этого напитка Билл не мог.

Он добросовестно пытался оценить достоинства китайского чая, но так и не понял, в чем тут фишка, как не понимал и особую прелесть джаза или крикета. Иногда, ради разнообразия, можно выпить чашку китайского чая, но привычный черный все же казался Биллу вкуснее. Он искренне обрадовался, обнаружив на одной из полок нераспечатанную пачку английского «Чая для завтрака». Должно быть, Цзинь-Цзинь купила этот чай в местном супермаркете как нечто экзотическое. Как некий сувенир. На ее кухне сплошь и рядом попадались такие «сувениры». Пыльная бутылка французской минеральной воды. Банка растворимого кофе без кофеина. Пачка мюсли. Картонная упаковка с полудюжиной бутылок кока-колы. Посланцы из далекого, чужого мира, о котором она знала лишь по книгам и фильмам.

Билл заварил чай, дал ему настояться, наполнил чашки и поставил их на поднос, добавив картонный пакет молока и нерафинированный тростниковый сахар. Цзинь-Цзинь, затаив дыхание, глядела на молодую дикторшу, продолжавшую читать новости.

Заметив в чашках черный чай, Цзинь-Цзинь поморщилась.

— Ты будешь пить чай с молоком? — удивилась она.

— Да. Ты только попробуй, — улыбаясь, предложил Билл.

Он поставил поднос на столик. Цзинь-Цзинь вернулась к созерцанию дикторши. Билл был почти уверен, что сейчас она думает: «Я бы тоже так могла».

— Цзинь-Цзинь, я хочу тебя спросить.

— Да, Вильям.

Она почему-то никогда не называла его Биллом.

— Ты продолжаешь жить в этой квартире, — сказал он, не зная, как спросить о том, что не давало ему покоя. — В этой квартире… Ты по-прежнему здесь живешь.

— Да. И что? — Цзинь-Цзинь повернула к нему лицо, забыв про телевизор.

— Почему? — спросил Билл, садясь рядом. — Это ведь не твоя квартира. — Цзинь-Цзинь молча глядела на него, ожидая продолжения. — Квартира принадлежит ему. Тому человеку. Твоему прежнему бойфренду. — Билл не мог заставить себя сказать «мужу». Язык не поворачивался. — Я удивляюсь: почему он не выгнал тебя отсюда, когда ты порвала с ним?

Столь прямой вопрос ошеломил и даже испугал Цзинь-Цзинь.

— Он — не такой человек, — ответила она. — Наверное, он всегда знал, что я кого-то встречу. Что такой день наступит. — Она попробовала чай и поморщилась. — Я не могу остаться здесь насовсем. Я это знаю. Но он никогда… никогда не выгонит меня. — Последние слова Цзинь-Цзинь произнесла с трудом.

Билл поставил свою чашку на поднос.

— Тогда, должно быть, он тебя очень любит.

— Он заботится обо мне.

То, что у нее было с владельцем серебристого «порше», она не называла любовью. Никогда не называла.

— А как у тебя с деньгами? — спросил Билл.

— Пока хватает.

— Тебе нравится чай? — спросил он, чтобы уйти от неприятной темы.

— Чай с молоком? — надула губы Цзинь-Цзинь. — Это ужасно.

Билл засмеялся и взял сахарницу.

— Это легко исправить. Нужно лишь подсластить чай.

Он сам положил ей ложку тростникового сахарного песку и тщательно размешал.

Цзинь-Цзинь все так же настороженно попробовала непривычный напиток.

— А теперь?

— Лучше. Как ты сказал? Нужно лишь подсластить. Я запомню.

На коленях у Тигра лежал новенький ноутбук. Пальцы водителя бегали по клавишам. Обычно Тигр вылезал из кабины и распахивал дверцу, однако сейчас он даже не заметил подошедшего Билла. Утро было морозным. Холодный январский ветер продувал насквозь, забираясь внутрь его недавно купленного пальто от Армани.

Биллу пришлось постучать по лобовому стеклу. Лишь тогда Тигр встрепенулся, закрыл ноутбук и положил на заднее сиденье.

— Неужели тебе времени не хватает? — удивился Билл. — И чем ты так увлекся?

— Ничего особенного, босс.