Моя любовь, моя печаль. Книга 1

– Сядьте, – скомандовал старик. – Изадора, какую бы отметку ты поставила молодому человеку за искренность?

– Я?… – Изадора растерялась.

– Вам – ноль, молодой человек! – воскликнул старик. – Знаешь, Изадора, кто отец этого парня? Фелипе Мело. За грязные делишки его вышвырнули из конторы, и теперь он безработный.

– Это правда?! – опешила Изадора.

– Ему подстроили ловушку, он не виноват, – залепетал Жоао.

– Кто не виноват? Что здесь происходит? – Виториа стояла на пороге комнаты – само бешенство.

– Его отец… – начал было дон Лазаро, но Виториа перебила его:

– Мне нет никакого дела до его отца! Жоао не виноват, если отец допустил ошибку!

– Я запрещаю тебе встречаться с этим парнем! – закричал в ответ старик.

– Кем он себя воображает?! Господом Богом?! – напустилась на деда Виториа.

У старика дух перехватило. А Виториа схватила Жоао и вытащила из комнаты.

– Мы всё равно будем встречаться, – сказала она. – Назло всем!

Дока

Всё чаще старые друзья не узнавали Доку на улице. Больше того, они с подозрением смотрели на лощёного франта, который неизвестно каким чудом залетел в бедный район. Доку веселило это. Он оставался по-прежнему добрым и простым малым. Правда, у него несколько осложнились отношения с Дирсе. Теперь он мог уделять своей любимой куда меньше времени.

Приближался день, когда Дока должен будет познакомиться с Виторией.

Мими наводила последний блеск.

– Эдуардо, какие самые престижные и дорогие марки часов?

– «Булгари», «Брайтеллинг» и «Ролекс», – без запинки ответил Дока.

– Твой любимый автомобиль?

– «Ягуар».

– Расскажи о своём отце.

– Отец экспортирует железную руду. У него большой рудообогатительный комбинат в Акре.

– Мать.

– Они с отцом в разводе. Она работает в столице. Экономист.

– Какой колледж ты закончил?

– Санто Америко.

– По какой специальности?

– По философии.

Мими осталась довольна. Беренисе была просто в восторге. Обе уже представляли Доку на великосветском рауте.

– Ну, а кто были твои испанские предки? – это был очень сложный вопрос, Дока обычно путался.

– Кастильские дворяне. Мой прапрапрадедушка был графом де Коста Браво. Он положил начало производству знаменитых вин…

– Отлично, – похвалила Мими. – Ну, ты делаешь успехи, которых я даже не ожидала. Да, а что ты сам предпочитаешь из напитков?

– Водку с лимоном, – честно признался Дока.

– Ну вот, стоило тебя похвалить!

– Простите, Эдуардо предпочитает белое сухое вино. Коктейль «Манхеттен» со льдом. Иногда позволяет себе шотландское виски многолетней выдержки.

– А что ты выпил бы сейчас?

– Джин с тоником? – неуверенно спросил Дока.

– Ошибка. Для джина рановато.

– А, да. Светлые вина для дня, тёмные для вечера, правильно?

– Правильно.

– Боже мой, – сказала Беренисе. – Просто какая-то ходячая карта вин.

– А как тебе это вино? – Мими подала Доке бокал.

– Прекрасное. Это испанское вино.

– А это ты откуда знаешь? – Мими удивилась, потому что на вкус очень непросто определить происхождение вина.

– Я видел, как вы открывали бутылку, – честно признался парень.

– Молодец. Вот так и надо себя вести – всё время ушки на макушке.

Дока от смущения громко сглотнул.

– Нет, не буду тебя хвалить. Ты сразу же портишься.

– Простите.

– А мне кажется, Дока просто великолепен, – сказала Беренисе. – От него просто глаз не оторвёшь.

– Спасибо, мадам, – с достоинством поблагодарил Дока.

– Господи, как мне жалко дочку Изадоры, – сказала Мими задумчиво. – Теперь я понимаю, что чувствовал Пигмалион.

Следующим испытанием для Доки была поездка по магазинам. Он должен был безошибочно выбирать элегантные вещи. Это было сущим наказанием для парня. Ему очень нравились пёстрые и весёлые наряды. Он любил надеть что-нибудь такое, чтобы вся улица оборачивалась. Оказалось вдруг, что это ужасный, варварский вкус. Доке приходилось постоянно помнить об этом, но руки всё равно тянулись к ярким галстукам и рубашкам, к брюкам с клёпками и ботинкам со звенящими шпорами.

Поначалу он решил, что разгадал тайну «хорошего вкуса» – надо просто выбирать всё тёмное, неприметное, серое. Но потом оказалось, что дело куда сложнее. Надо было ещё уметь разбираться в фасонах, в линиях, в гаммах. Оказалось, что на каждое время дня, для каждого занятия существует своя одежда. Одежда должна идти – вот это Доке почти не удавалось разгадать. Ему представлялось, что, раз надел – значит, идёт. Мими кропотливо и настойчиво приучала его разбираться во всех этих невообразимых тонкостях.

Если поначалу деньги, которые платила ему Мими, казались Доке чуть не даровыми, то постепенно он понял, что труд это каторжный.

И если бы не мать с бабушкой, которых Доке приходилось содержать, он давно бы бросил это занятие.

Как только Доке начинало казаться, что он овладел всеми премудростями светского поведения, так Мими начинала новое занятие. На этот раз она решила научить его танцам.

– Я умею, умею, – поспешил предупредить Дока.

– Что ты умеешь?

– Ламбаду.

Мими смеялась долго и обидно.

– Милый мой. Виториа танцует фокстрот, болеро, самбу, танго…

– Она что, балерина?

– Она светская девушка, а ты великосветский кавалер. Ты должен танцевать куда лучше неё.