Моя мама сошла с ума. Книга для взрослых, чьи родители вдруг стали детьми

В 90 % случаях лучше не настаивать, а подыгрывать людям с деменцией. Человек с продвинутой стадией деменции уже не способен запомнить ваши доводы. Он запоминает общий эмоциональный контекст, эмоциональной памятью схватывает, что им недовольны, что его пытаются притеснить, а ваших доводов он не понимает. На короткой дистанции вы должны настаивать: «Мама, тебе надо сесть покакать», а на более долгой остается только эмоциональная близость, чтобы больной чувствовал, что нужен.

Одна моя пациентка помнит себя в статусе замминистра в брежневское время, и она действительно была заместителем министра. Сейчас у нее уже продвинутая стадия болезни Альцгеймера, а она помнит себя в том времени. И если ей подыгрывать, договориться обо всем можно. Но пришла сиделка небольших умственных способностей и начала на эту женщину напирать: ты больная, я здесь главная! Как отреагировала женщина, помнящая, что она замминистра, можно себе представить.

В этом случае медицинская коррекция не нужна, нужен человек, понимающий, что спорить бесполезно. Лучше подыграть.

@моя_история

Юлия Баева, село Диканька

Еще про Донбасс.

Вернее, не про Донбасс.

Про пальто.

Захожу к маме памперс ей поменять на ночь.

Уложить и укутать.

Столом подпереть.

Между столом и маминой кроватью проложить длииинную подушку.

А красавица моя стоит посередине комнаты…

Трясется вся…

Нога-то левая и так у нее оставляла желать лучшего.

После перелома тазобедренного сустава между первым и вторым инсультом.

А сейчас и вовсе почти не гнется.

Как, впрочем, и пальцы левой руки…

– Мама! Стой и не двигайся!!!

Ловлю ее буквально на лету.

Пру к кровати, меняю памперс, укладываю.

– Ма? А куда тебя несло-то???

– Пальто взять!

– Какое пальто?

– Драповое! Ты помнишь, я на нем воротник меняла?

– Не помню, ма. Но точно знаю, что с Донбасса ты с собой привезла клетчатый жакет. И дермантиновую куртку. В которой выдрала молнию в первую же осень здесь…

– А зачем я ее драла?

– Спешила и нервилась, что не застегивается. И драла в клочья…

– Не может такого быть! И пальто дай!

– Так нет здесь твоих пальто! И не было никогда. На Донбассе твои пальто.

– …А-аа мы где?

– А мы на Полтавщине.

– Та ты шо??? И давно?.. Свое пальто ты, конечно, забрала!!!

– Я вообще в трусах и шляпе с Донбасса уехала, ма. И добрые люди сначала нам на дом денег собрали. А потом слали нам одежду и обувь… Нашего только бусики да трусики было…

Глава 8. День, разделивший жизнь на «до» и «после». (Продолжение)

В тот самый день, который изменил жизнь на «до» и «после», у меня была назначена запись программы «Телехранитель» на «Эхе Москвы» – с ведущим Михаилом Шацем. Долго договаривались, согласовывали день и время, за месяц до этого дня с трудом нашли этот час.

Пока везла отца в больницу, предупредила всех, что запись, возможно, придется отменить. Но папу забрали в реанимацию, выдав список документов и вещей, которые ему нужно привезти. Сказали раньше определенного времени не приезжать – не пустят. И я, чувствуя себя неблагодарной дочерью и предательницей – как же, во всех сериалах, наших и голливудских, принято день и ночь сидеть рядом с больным! – все же поехала на «Эхо», попросив дочку дойти до дома родителей и собрать нужные вещи, чтобы я после эфира могла их отвезти.

Пока дочка ищет и собирает документы, мама не отстает от нее ни на шаг, все время повторяя:

– Что это вы придумали!

– Какая больница?!

– Он только что здоровый был, здесь сидел!

– Куда вы его увезли?!

– Кто сказал, что ему надо в больницу?! Он здоровый!

– Пусть не чудит, домой возвращается!

И так не переставая.

Возвращаюсь с «Эха» в больницу, врач реанимации говорит, что отцу срочно требуется установка кардиостимулятора. В этой клинике таких операций не делают, и завтра его будут переводить в другую, в Царицыно, далеко и от дома, и от работы.

На папу пожаловалась молоденькая врач: он не слушается – сам встает, пытается вставить провод от лечебной аппаратуры вместо зарядки в телефон. Мобильный телефон вместе с личными вещами я забрала, обнаружив, что за это время он успел отправить несколько странных сообщений.

Кормлю отца и уезжаю: в реанимацию родственников пускают, но около кроватей нет даже стульев для посетителей, а стоило мне присесть на край кровати, как строгим тоном сделали замечание.

Еду к маме.

– Ваня еще спит!

– Папа в больнице, – говорю осторожно, стараясь не пугать словами «реанимация», «операция на сердце» и т. д.

– Что ты придумываешь! Он спит. Я только что видела!

И отправляется в спальню проверять.

– Надо же, там его нет! Вышел куда-то, я не заметила…

Переезжать к нам домой мама отказалась категорически.

– Никуда я не пойду!

И всё!

Следующие два дня выглядят примерно так: ночью готовлю еду для отца и мамы, забегаю к маме дать лекарство и оставить еду, выслушиваю очередную порцию «папа только что вышел» и «что вы придумали, здорового человека куда-то запрятали!», по пробкам несусь к отцу. Если к нему пускают, кормлю его, снова несусь – на работу… потом опять к матери… И так по кругу…