Моя мама - ведьма!

Самое странное в открывшейся мне картине — сгусток черноты, висящий в самой высокой точке незримого для простых людей защитного купола чар. И сначала я не понимаю, как эта дрянь умудряется работать, при таком-то количестве сигнальных и выявляющих черномагию плетений. А потом… Да какая разница, как оно работает!

Важно, что оно работает! И ползет по тонким нитям других чар в сторону Викрама. И вряд ли создана она для того, чтобы зажечь над головой моего сына какие-нибудь яркие радуги. Нет. Черномагия никогда не служит для чего-то хорошего. Любое из шестнадцати признанных чермагическими заклятий нацелено только на одно — лишать жизни. Я знаю, конечно. Мой ковен некогда славился именно знанием этих заклинаний. Когда их еще не объявили вне закона — именно к Елагиным ходили за устранением врагов.

А когда объявили… О, эти темные времена до сих пор оплакивают всем ковеном. Как было тогда хорошо, сытно…

Черная дрянь похожа на гусеницу. С сотней маленьких парных ножек, с чем-то вроде острия стрелы вместо головы. И без лишней спешки она ползет вперед, и все заклинания, которых оно касается — темнеют и деактивируются. Вот ведь черт! А ведь наверняка эту дрянь вплетали на стадии создания защитного купола. Замаскировали, убедили соседствующие чары, что эта гадость — одна из них. И теперь ни одна нить не реагирует как положено, даже когда теряет силу и угасает.

Вокруг меня галдят и кричат. Только что Алатриан выбил максимальное количество очков. И выступающему после него нажьему принцу придется пять раз рассечь стрелу противника, воткнувшуюся в яблочко, ради только того, чтоб доказать, что он достоин соревноваться со столь великим соперником. Им дадут дополнительные выстрелы.

Все это меня не волнует сейчас. Я лихорадочно соображаю, припоминая, что мама мне рассказывала о черномагии. Наша ветвь никогда не считалась уж очень надежной, но какие-то общие понятия о семейной специализации у нас были. Хотя бы даже и потому, что оставшись без основного промысла, Елагины быстро перепрофилировались из черномагов в специалистов по защите от черномагии. Это было ценно, разумеется.

Черномагия — всегда адресная. В этом и смысл любых заклинаний. Адресная смертносносная магия, которой не нужен никакой повод для возникновения и действия. Ей нужен не кто-нибудь, а мой сын. И судя по тому, как медленно ориентируется “гусеница” — она ориентируется по своим, скудным магическим чувствам. И вправду. Проникнуть из вне было бы сложнее.

Но ведь магическое чутье вот такого вот субъекта силы можно обмануть.

Не всем, но мне-то можно! Я — мать. И точно знаю, что сын Аджита Махавирского — кровь от моей крови, плоть от моей плоти.

Незаметно свешиваю руку за забор, по-прежнему всей своей душой транслируя защитным заклинаниям мирные намерения.

Их сложно обмануть. Но у меня даже в уме нет обманывать. Я никому не наврежу. Только защищу сына. Все!

Зажимаю запястье, в которое впились две змеиные головки моего браслета.

— Всего две капли, — прошу у духов, что сейчас присосались к моей крови и упиваются сладчайшим лакомством ведьмовской жизни. Такое угощение редко достается примитивным духам вроде этих, обрученным ведьмами в запирающий артефакт.

Духи отвечают мне недовольным шипением. Но все-таки соглашаются, позволяют паре капель моей крови вырваться из проколотых тонкими зубами змей и упасть на землю.

Да, вот так!

Быстрыми магическими головастиками проносятся эти капли в траве стрельбища. Сталкиваются друг с другом в трех шагах от моего сына. Формируют, согласно моему приказу его волшебную копию. Пока еще — незримую. И черная дрянь удивленно замирает, удивленно водя острым жалом из стороны в стороны. Ей не под силу определить настоящего. Обе цели кажутся ей одинаковыми. Однако радоваться мне рано. Я еще не победила.

— Ну же, ну же, — шепчу, наблюдая за гусеницей, — давай, крошка, заглатывай мою наживку.

Сомневается, тварь!

А ведь я не могу её атаковать. Я и так рискую, потому что во время любых общественных мероприятий колдовать запрещено. Даже Праша с её веером рискует, но за такую бытовую мелочь никто карать не будет, а вот за то, что ты пользовал магию крови на соревновательном поле — за это может немаленький срок на каторгу прилететь. Ну, я, конечно, не дура, потому и работаю через чародейское ядро, потому что это на выходе исказит тот магический след, по которому меня можно отследить.

Но только попробуй я применить что-то стоящее, что-то действительно сильное, равноценное — меня опознают за несколько секунд.

Сползаю за забор. Теперь он для меня прозрачен как чистейшая вода. Сейчас я начну уплотнять свой морок, чтобы убедить эту зачарованную на кровь смертоносную тварь, что настоящий Викрам — это не тот, который сейчас приноравливается к ветру, сменившему направление.

Я буду уплотнять морок, и его увидят все. В течение пары минут поднимут тревогу и удалят соревнующихся с поля. Начнется шумиха, люди ломанутся к выходам, подальше от опасного колдунства.