Я начала подбирать ей «материал», выстраивая концерты, идя по пути усиления эмоционального накала песен, чтобы имелся сценарий, с которым моей матери будет легко управляться, внутри которого она почувствует себя свободно и удобно. Вступительная часть ее шоу не вызывала беспокойства. «Очарование и секс», — то и другое видно было глазом и слышалось в пении. Это сочеталось с непременными номерами Дитрих — песнями из фильмов, знакомыми по пластинкам: «Посмотрим же, что выйдет у ребят из задней комнаты…», «Ленивее девчонки не сыщешь в городке», «Джонни» и всем остальным. Аплодисменты окрыляли ее. Она уходила со сцены, чтобы сбросить с плеч свое экстравагантное манто (в более поздние годы этот момент использовался еще и для другого — она запивала болеутоляющее шампанским или виски), а потом снова возникала на сцене в одном платье — божественная хрупкость! — и пела песни, где звучала трагическая тема. Чем-чем, а Weltschmerz’eм[16]
Дитрих умела заразить слушателей. Песни этого рода были для нее труднее всего, но когда удавалось не опошлить их плаксивостью, жалостью к себе, она становилась поистине бесподобна. «Уйди от моего окна», «Когда мир был молод», «Лили Марлен» и, конечно, «Куда девались все цветы?» Она часто ссорилась со мной, отвергая мой выбор; особенно бурные прения были у нас по поводу «Цветов». Она категорически отказывалась петь эту песню:— Сплошные тудл, тудл, тудл — про то, куда исчезли цветочки… И конца нет! Да это только хорошо, когда девушки их срывают!
Я пыталась объяснить матери, что в голосе ее должно звучать осуждение, что этой песней надо вызвать ненависть к войне… Она пробормотала, что я опять требую слишком многого от ее «хилого актерского таланта», однако, так как я права насчет программы в целом, она согласна попробовать «Цветы». Иногда, неведомо где, она раздобывала какие-то ужасные песни, влюблялась в них и настаивала на том, что будет их петь — неважно, каково было мое мнение на сей счет. Фанатов, боготворивших ее, на концертах всегда хватало с избытком, они, понятное дело, кричали «браво» даже если Дитрих, ничего не делая, просто стояла перед ними. Она и решила использовать их неиссякающий энтузиазм в качестве доказательства: мол, эти песни, как бы я их ни хулила, тоже великолепны и всем нравятся. Например, «Бумеранг-малютка».
Стоило ей надеть фрак, и я предлагала для исполнения вещи, которые помогли бы ей расслабиться и даже доставили удовольствие. Ее ужасно забавляла «Шумная гулянка», она давала волю своим фантазиям насчет страданий одинокой души, когда пела песенку «Еще для моей девочки» и объясняла, что такое любовь, как сама понимала эту субстанцию, в другой песенке, носившей название «Я привык к ее лицу…» О чувственной любви к женщине Дитрих всегда пела лучше, чем о страсти к мужчине. Чувствительная любовь — иное дело; тут Дитрих-женщина явно выигрывала. Но ее блистательно-безукоризненные выступления (в серьезном смысле слова) начались через несколько лет, когда она устраивала сольные вечера уже не в ночных клубах, а в концертных залах.
Первое появление моей матери на сцене в Лас-Вегасе в декабре 1953 стало триумфом, «обнаженное платье» — сенсацией. В дневнике ее, однако, нет ни одной записи, связанной с последним месяцем года. Новая волна славы вознесла ее на гребень; не было ни времени, ни потребности писать об этом.
Дитрих любила Лас-Вегас. Она наслаждалась ежевечерним восхищением зрителей и ощущала немалую гордость оттого, что тамошняя эстрадная элита — певцы, актеры, музыканты — приняла ее как свою. В прошлое отошли дни, проводимые у телефона в ожидании звонков Юла; теперь у нее появилась настоящая работа. Все ее недюжинные силы были отныне направлены на подготовку к концертам. Только после того, как работа заканчивалась, и в театре гасили свет, только тогда она разрешала себе «порезвиться». В годы, когда Дитрих приехала в Лас-Вегас, город заслуженно считался мировой столицей увеселений. В течение одного вечера можно было поприсутствовать на представлении Дитрих, открыв соседнюю дверь, полюбоваться Пегги Ли, а затем, в хорошем темпе двигаясь по главной улице, увидеть и услышать Бетти Хаттон, Тони Беннета, Джимми Дюранта, Лену Хорн, Нэта Кинга Коула, Софи Такер, Луи Армстронга, Луи Прима, Ноэла Коуарда, Фрэнки Лэйна, Фрэнка Синатру, Розмери Клуни и прочее, и прочее. Эстрадные знаменитости весьма часто затмевали звезд большой сцены! Моя мать, никогда не стремившаяся стать членом голливудской общины, наотрез отказавшаяся от тесной близости с коллегами по «Парамаунту», теперь, впервые в жизни, с радостью испытала греющее душу чувство принадлежности к содружеству людей, равных ей по положению. Со всех концов света в Лас-Вегас слетались поклонники Дитрих, чтобы побывать на ее выступлениях в «Сахаре».