Моя мать Марлен Дитрих. Том 2

Наконец, мать дала мне понять, что боль утихла, и алы вышли обратно на Пятую авеню, оставив позади разочарованную леди из ювелирного святилища. Я взяла такси, мы добрались до портного, и следующие два часа моя мать послушно стояла по стойке «смирно», пока мастера бились над доведением ее фрака до уровня неслыханной красоты. Оттуда мы поехали к ней домой к вероятным звонкам Юла. По дороге я предложила все-таки выяснить причину утреннего происшествия, то есть пойти к доктору и показать ноги.

— Нет! Большинство докторов сами не знают, что делают, и самые крупные среди них тоже. К докторам нельзя идти, пока точно не узнаешь сам, чем болен… Потому что они все «специалисты». Ноги же у меня сейчас в полном порядке. Ты сама видела, как я стояла на примерке и сколько времени. Но до чего было забавно… Я имею в виду потеху у Тиффани. Ох, надо было мне рассказать этой женщине историю о Полетт Годдар в поезде. Помнишь, да? Я пыталась поведать ее Бони, но он отказался.

То был один из любимых номеров Дитрих. Как и всегда, ее повествование, чтобы оценить его по достоинству, следовало услышать из первых уст, потому что важную роль в нем играли неповторимые интонации и ритм.

— В те времена приходилось ездить в поездах. Кошмарные путешествия! Самолетами еще не летали. Полетт Годдар оказалась в моем поезде. Я думаю, она в то время была женой Чаплина; впрочем, возможно, уже и не была. В общем, она пришла ко мне в купе в салон-вагоне, и мы долго разговаривали. Ну, ты меня знаешь. Я должна была быть просто до ужаса одинока, чтобы захотеть беседовать с Полетт Годдар. Наверное, в ту пору Папи что-нибудь выкинул, или Шевалье, или Джарри, или, может быть, это произошло позже и связано с Эхерном или Жаном. Не помню точно, но кто-то был, и я стала рассказывать, как он со мной скверно обращается, а она встала, ушла, потом вернулась, таща в руках гигантский ларец с драгоценностями — настоящий сундук! Вроде тех, что носят с собой ювелиры, когда являются в отель и вываливают перед тобой целый магазин. Ларцы эти из мерзкой марокканской кожи и с ящиками! Годдаровский был точно такой же, только из аллигатора и — представляешь? — полным-полнехонек. Одни бриллианты! Здоровые, как скалы! И она обращается ко мне с очень серьезным видом ну прямо профессор:

— Марлен, вы должны иметь бриллианты. Цветные камни не стоят ни гроша. В цене всегда будут только бриллианты белой или голубой воды. Вас хочет мужчина? Прекрасно. Тогда все легко! Вы сразу же говорите «нет». Наутро он присылает вам розы на длинных стеблях; вы отсылаете их обратно. На следующий день приносят орхидеи, но их вы тоже отсылаете назад. Его маленькие подношения, дорогие духи, сумочки от Гермеса, норковые манто — все это и остальное в том же роде вы немедленно возвращаете. Рубиновые и алмазные брошки — назад! Даже изумруды и бриллиантовые булавки. Когда появляется первый браслет с бриллиантами, обычно маленькими, вы тоже велите отнести его дарителю, но звоните и говорите «спасибо», причем, довольно любезно. Назавтра приносят браслет с бриллиантами покрупнее; вы его, как и предыдущий, не берете, однако позволяете мужчине пригласить вас на ланч. Но только на ланч; ничего другого. Первое кольцо с бриллиантом никогда не бывает особенно ценным. Верните его, но согласитесь пообедать… даже поехать потанцевать. Одну вещь, которую я вам скажу, вы должны помнить до конца дней: никогда, ни за что не спите с мужчиной, пока не получите от него бриллиант чистой воды, по меньшей мере, в десять каратов!

Этот символ веры моя мать всегда произносила театральным тоном, полным восхищения, потом, выдержав паузу, добавляла:

— Клянусь, все правда! Она действительно говорила то, что вы слышали. И это были не пустые слова. У нее целая гора огромных бриллиантов. Чудовищная особа! Это же поразительно, как такие женщины обделывают свои делишки! Разве нет? Удирают себе потом преспокойно, и поминай, как звали!