Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

Киваю на экран телефона и нервно сглатываю, когда он неожиданно стягивает мокрую от пота футболку. После того как с баней было улажено, Громов решил вдруг колоть дрова.

В общем, с нашего разговора на кухне, я его не видела.

— Мобильного интернета здесь нет, — дрожащим голосом продолжаю. — Поэтому, как и в самолёте во время полёта — чищу память.

— Ясно, — кивает он не глядя. Словно я его обидела чем?.. — Баня готова. Первая пойдёшь?

— Да, — вскакиваю с места.

Убираю телефон на подоконник и быстро поправляю топ.

— Ты была хоть раз, Алиева? — спрашивает грубовато. — В бане-то была?

Ещё и по фамилии. Индюк!

— Конечно. В отпуске, — отвечаю невозмутимо.

Зловещий смех заполняет душную от натопленной печи комнату.

— В отпуске… — морщится. — Здесь настоящая русская баня. Деревенская.

— И что там? — непонимающе уставляюсь на его лицо. Тоже завожусь. — Мыши?!

— Не удивлюсь, — пожимает плечами Мир и наблюдая за моей реакцией поспешно добавляет: — Но пока топил и воду таскал — ни одной не видел.

Хмм…

Допустим, ладно!

Тяжело вздохнув, одеваюсь. Затем молча наблюдаю, как Мир натягивает куртку прямо на голые плечи и вслед за ним выхожу на улицу.

Задерживаю дыхание от ударяющего в лицо холода. Это немного отрезвляет!

Почему он так себя ведёт? Я ничего ему не сделала.

Раздумываю над природой его плохого настроения, мы как раз проходим небольшой крытый двор, длинную поленницу и оказываемся на улице. Стараюсь удержаться на узкой дорожке в своих скользких уггах, пока мы не добираемся до небольшой избушки, похожей на ту, что была у Бабы-Яги, только без куриных ног.

— Иди, — отстранённо кивает Мирон на низкую дверь.

Озираюсь и нервно всхлипываю. Раньше я без проблем могла проявить при нём любое чувство — растерянность, слабость, страх.

Сейчас же…

Увы, безграничное доверие между нами смывается. Рассеивается, как и наша дружба. Я это чувствую. А он?..

— Я боюсь, — всё же решаюсь быть искренней.

— В смысле? — косится непонимающе.

— Ну… хмм… я в первый раз такое вижу, — раздражаюсь. — Бли-ин!..

Чего он хочет от меня?

Я же не в Последнем Герое участвую?..

Бани, в которых я бывала, располагались при пятизвёздочных отелях или больших загородных комплексах, куда отец возил нас на выходные.

Здесь же низкая сторожка с покосившейся дверцей и прибитым к ней войлоком. Что там внутри? Как всё устроено?

Это ведь не квест с бутафорией. Реальная жизнь.

— Ладно, всё Громов, — взрываюсь как сигнальная ракета. — Я не пойду.

Помру от грязи!

Но туда не пойду!

Разворачиваюсь и запахиваю пуховик поплотнее. Холод покалывает щёки и пробирается с вдыхаемым ледяным воздухом внутрь.

С одной стороны, мне ужасно хочется в тепло. Там внутри этой избушки, наверное, здорово. Погреться и помыться.

Два дня без душа — перебор.

С другой…

— Блядь!.. — перебивает мои мысли звериный рёв за спиной.

— Твою мать!.. Как ты мне дорога, Карамелина!.. — рычит Мирон и резко хватает за руку. — Всю душу мне вымотала, коза.

— Я твою душу даже не трогала, — ворчу под нос, переставляя ноги. — Сам козёл, понятно?..

Из-за открытой в баню двери вокруг нас поднимается облако пара. Это очень символично, потому что мы оба на взводе.

Внутри жарко.

Вкусно пахнет хвоей от веника, который висит над потолком. Аккуратно укладываю полотенце и мужскую хлопчатобумажную футболку, которую мне выдала Галина Сергеевна. Неудобно, конечно, но главное — всё чистое.

Мирон без разговоров отворачивается к двери, стряхивает с рук куртку, вешает её на гвоздик, вбитый в стену, и усаживается на край лавки спиной.

Понимая, что таким образом, он предлагает мне помыться, быстро раздеваюсь: стягиваю легинсы с бельём и топ.

Я абсолютно голая, а помещение вокруг нас размерами со спичечную коробку.

Мамочки…

Сердцебиение не даёт покоя.

Несмотря на адское пекло, кожа мурашками покрывается. От вида обнажённых широких плеч Мирона бабочки в моём животе играют свадьбы и стремительно размножаются.

— Давай быстрее, — говорит он сквозь зубы, сбивая мой романтически-похотливый настрой. — Шевелись.

Пытаюсь разобраться с крышкой на фляге с водой. От досады ничего не выходит.

— Я не понимаю, — закатываю глаза. — Что я сделала такого? Почему ты всё время мне грубишь?

— Тебе кажется.

— Нет, — обрубаю. — Не ври мне. Я видела, как ты общаешься с Ладой. Ты можешь быть ласковым и вежливым, когда захочешь Громов. Но только не со мной…

С помощью металлического ковша смешиваю в тазу горячую воду с холодной, и усаживаюсь на деревянную лавку.

Вскрикиваю, обжигаясь.

И без того напряжённое мужское тело вздрагивает.

— Что там?

— Всё нормально, — заверяю.

Здесь не очень яркий свет, но капельки пота на его смуглой коже я различаю сразу. Снижаю взгляд, на низко сидящие на талии спортивные брюки и широко разведённые ноги.

Эм…

Прикрываю рукой заострившиеся соски. Хорошо, что Мирону до такой степени по фигу на меня… Можно не переживать — мою реакцию он не заметит.

Чёрт.

Сглатываю слюну и продолжаю возмущаться:

— Нет, ты ни в коем случае не подумай. Я не сравниваю себя с твоей девушкой. Какие сравнения?! Кто я такая?.. Но… то, как ты со мной общаешься, переходит все рамки.