Моя милая ужасная невеста

– Шкатулка в подарок, – объявил торговец, поспешно захлопывая крышку.

– Зайка, заплати, – с невинным видом улыбнулась я Торстену. – И шкатулку возьми.

Он оказался непробиваемым. Спокойно заплатил совершенно неприличную цену за бесплатную нечисть, от которой избавиться сложнее, чем от моли в шкафу с меховыми манто, и подхватил шкатулку под мышку.

Мы выбрались на аллею. Я огляделась. Идти далеко не пришлось: палатка с разноцветными шарфами и вязаными шапками стояла по соседству.

– Ты замерз?

– Нет.

– Конечно, ты окоченел, – поохала я. – Уши совсем покраснели. Так и сережка примерзнет!

Сначала я нацепила толстый зеленый шарф на себя, потом подхватила второй и кивнула Торстену:

– Давай помогу, зайка.

– А как же личные границы? – хмыкнул он.

– Сузим. Я мечтаю носить парные вещи.

– Серьезно?

– Серьезнее не придумаешь! Только ты нацепил сережку, сразу поняла, что хочу парные шарфы, – с беспечным видом уверила я и, встав на цыпочки, начала наматывать шарф на Торстена. – Тебе нравится зеленый цвет?

Закари не сопротивлялся, но тихо спросил, не сводя смеющегося взгляда с моего сосредоточенного лица:

– Марта, что ты делаешь?

– Неправильно задаешь вопрос, Закари. Не я, а мы. Мы изображаем большую любовь. – Я связала длинные концы. – Продолжим или остановимся?

– Ни в коем случае не останавливайся. Я в полном восторге от того, как ты строишь из себя дурочку, – тихо проговорил он. – Тебе идет.

– Наслаждайся, зайка.

Я похлопала по вязаному узлу, посылая магическую искру. Шарф, как удав, стянул кольца, слегка Торстена придушив. Кашлянув, он засунул палец между удавкой и кадыком, ослабляя давление.

– Не будем снимать! – с фальшиво радостным видом воскликнула я. – Заплати, и пойдем дальше…

В кармане пальто вздрогнул почтовик. Пока Торстен расплачивался, изображая щедрого и доброго подкаблучника, готового на все, лишь бы порадовать сумасбродную подругу, я вытащила стеклянный шар.

«Марта, – тихим и напряженным голосом проговорила Эмбер, – мы в таверне напротив гадального салона…»

Переглянувшись с Закари, я встревоженно уточнила:

«Генри тебя обидел?»

«Нет, но кое-кто пытается обидеть нас с Генри».

Пропустить гадальный салон с вычурной вывеской «Истинная правда от живого гримуара» было невозможно. Посетителей в таверне, стоящей напротив, оказалось немало. Возможно, выходя от прорицателя, шокированные предсказаниями люди неслись в ближайшее заведение, чтобы запить «истинную» правду. Не удивлюсь, если гадальный салон и хозяин таверны давным-давно заключили тайный договор делиться клиентами.

В обеденном зале оказалось светло и шумно. За двумя сдвинутыми столами шумела большая компания светлых прохиндеев, в смысле, чародеев. И между ними, этими крикливыми чайками, запивающими смех пивом и заедающими ужином из общих тарелок, как два воробушка были зажаты Эмбер с Генри. Моя чуток озверевшая подруга и совсем опечаленный светлейший чародей.

Подобно черной туче, готовой разразиться громом, молниями и смертельной благодатью, я двинулась в сторону любимой соседки, во всех смыслах притесненной парнями из светлого лагеря.

– Варлок, приятно видеть, как ты злишься не на меня, но постарайся с ходу не причинять добро в своем стиле, – тихо попросил Закари. Вообще-то говорил серьезно, но в глазах плясал смех.

– Ни в коем случае! – на ходу развязывая шарф, кровожадно улыбнулась я. – Буду помнить о манерах и сначала поздороваюсь.

– А вот и вы, – с выразительно-убийственным взглядом прокомментировала Эмбер наше появление.

– А вот и мы, – согласилась я с улыбкой. – Смотрю, а у вас веселье в самом разгаре.

Светлые примолкли и воззрились на нас. Кто-то с интересом, другие с ехидством, а один, лощеный и причесанный на пробор, – с таким презрением, что моментально выдал в себе этакого Закари Торстена эсвольдского разлива. И сразу в моем черном списке перешел в разряд недоумков.

– Ребята, это друзья Эмбер. Марта и Закари. Они тоже… – Генри кашлянул, словно поперхнулся словами, – из Деймрана.

Внезапно я поймала странный взгляд парня, сидящего на углу стола, и изогнула бровь, дескать, мы знакомы? Он опустил голову и смущенно поерзал на стуле, словно деревянное жесткое сиденье вдруг начало припекать филей. Потом и вовсе чуток отодвинулся, пытаясь показать, что вообще не в стае крикливых чаек, а так… присел чуток отогреться от промозглого осеннего холода.

Нам пришлось пристроиться в торце стола, практически на проходе. Пальто оба повесили на спинки стульев, но шарф Торстен не снял, так и остался в зеленой удавке, словно вообще не чувствовал царящей вокруг духоты. Шкатулку с нечистью спокойно поставил на стол, без зазрения совести сдвинув соседскую кружку.

– Мы тут рассказывали вашей подруге кое-что о нашем Генри, – громогласно объявил самый захмелевший из чародеев, за что немедленно получил мысленное прозвище «голосистый». – Хороший он парень, наш Генри!

– Чародей только паршивый, – подхватил другой.

– И цвета путает! – захлебнулся смехом третий.

Бедняга Генри помрачнел. На лице Эмбер заходили желваки.