Моя навсегда

Дмитрий смотрел на меня и не пил. Я почувствовала, как страх липкими холодными кальмаровыми щупальцами опутывает меня и тянет на дно. Это конец. Я тону. Сделала еще один глоток – побольше, уже не ради того, чтобы что-то доказать или чему-то помешать. Механически, просто не зная, что еще делать. И еще один глоток. Я почти допила шампанское, когда лицо моего мужа перекосилось, и мистер Хайд посмотрел на меня с ненавистью, которой я никогда еще не видела. Хоть к тому моменту уже видела всякое.

– Значит, ничего не скажешь? – спросил он, не повышая тона, а его рука метнулась ко мне.

Сильным ударом Дмитрий вышиб из моей руки бокал.

Я не ожидала, хотя и была готова к чему-то именно в этом духе. Бокал вылетел из моих рук, упал на стол, скатился на пол и разбился о кафельный пол. Брызги залили мне футболку и посуду на столе. Я сидела как парализованная.

– Будешь смотреть на меня своими бесстыдными глазами и пить алкоголь, да? Ну и что, что ты беременная, какая разница? Что молчишь? Чего смотришь на меня, как святая корова? Чего молчишь, дрянь!

И его рука снова взметнулась вверх – на сей раз ее тяжесть обрушилась на мое лицо. Обжигающе горячая пощечина заставила меня резко вдохнуть и дернуться вверх, словно я вдруг чудом вынырнула с глубины. Я взвизгнула, сползла с табуретки на пол – другого пути не было – и быстро, клубочком закатилась под стол, в угол, куда я забилась, подтянув колени к груди. Колобок-колобок. Ты от бабушки ушел, ты от дедушки ушел, а от меня не уйдешь…

– Куда же ты, давай я тебе еще налью, – говорил Дмитрий, а я видела только его ноги в идеально выглаженных брюках. Самая хорошая химчистка в районе. У меня никогда не получалось правильно выгладить брюки.

– Не трогай меня, слышишь? Не трогай, а то пожалеешь, – процедила я.

Колобок, который думает, что он – ежик, что у него есть иголки. Колобок-колобок, я тебя съем.

– Ты лгунья, Софи. Ты просто лгунья. Я думал, что ты другая, но ты еще хуже их.

– Как ты узнал? – спросила я.

Зря. Ноги зашевелились, брюки заколыхались, Дмитрий наклонился и нашел меня взглядом – под столом.

– Думала, я поверю, что это мой ребенок? Думала, я тебе поверю? – спросил он, улыбаясь.

Улыбка, от которой леденела кровь. Я хотела что-то сказать, но онемела. Я не ожидала этого вопроса, и моя растерянность отразилась на моем лице, как безусловное доказательство моей вины. Забавно, какими ложными бывают посылаемые нами сигналы. Я только не понимала, откуда, к черту, он знает о моей беременности. Митька?

Нет, он не мог. Он не мог.

Я хотела сказать что-то еще, потянуть время, как делают с террористами, чтобы те не нажали на кнопку, но говорить мне ничего не пришлось. Не успела.

Дмитрий нырнул под стол, чтобы меня вытащить. Упираться было бессмысленно, но инстинкт все равно вынуждал меня царапаться, кусаться и кричать. Он схватил меня за волосы и потянул. Боль оглушила и лишила возможности мыслить или сопротивляться. Я только следовала за его рукой, отчаянно пытаясь снизить натяжение, а он шел быстро, широкими шагами в прихожую, волоча меня, как мешок.

В прихожей отпустил меня, и я сжалась, боясь, что сейчас он будет меня бить по-настоящему. Я инстинктивно попыталась прикрыть живот руками, и от этого жеста лицо Дмитрия перекосило отвращением. Он замахнулся, ударил меня по лицу, а затем распахнул дверь в квартиру и в буквальном смысле вышвырнул в тамбур. Я упала на пол, перекатилась – Дмитрий шел за мной, его идеальные брюки колыхались на ходу. Я отползала, как паук, спиной вперед и опираясь на руки и ноги. Времени встать не было.

Около двери тамбура Дмитрий согнулся и попытался снова схватить меня за волосы. Я заорала со всей силы, вцепилась в ручку двери, навалилась на нее и выкатилась в коридор, к лифтам. Он толкнул меня ногой в бок, но несильно, промахнулся. Я сумела все-таки подняться на ноги и отбежала к двери на черную лестницу. Дмитрий рванул ко мне, но я оказалась быстрее. За долю секунды перепрыгнула с десяток ступенек, почти перелетела целый пролет. Споткнулась, упала между пролетами и подняла взгляд.

Добрый мистер Хайд стоял наверху и смотрел на меня. Я подскочила и бросилась дальше.

– И не смей никогда больше появляться мне на глаза! – крикнул он вслед. – Все кончено!

О, я не возражала! Я побежала со всех ног – босая, в мокрой футболке и домашних шортах, прочь, вниз – сбивая пальцы, спотыкаясь, хватаясь за перила, спешила выбраться из дома. Никогда нельзя было исключать того, что он изменит намерение и решит меня себе вернуть.

Глава 24 Пожалуйста, не сохраняйте спокойствие!

Любовь умирала в мучениях, и никто не мог предсказать, сколько времени это займет. Я лежала на старом диване, подтянув ноги к груди и обхватив обеими руками большую подушку с вылезавшими сквозь старую мешковину перьями, и беззвучно рыдала. Даже не рыдала, слезы сами лились из глаз, словно меня подключили к водопроводу, и труба подтекала, подкапывала. Водопроводчика мне.