Моя охота за бабочками

Мы шли вперед, а вслед за нами несся рев; к первому ягуару вскоре присоединились другие. Мы определили, что ревут семь хищников. «Пять самцов и две самки», — заявили наши стражи и добавили, что «лучше не стрелять, потому что, если подстрелишь самку ягуара, самец непременно бросится на охотника».

Целый день хищники следовали за нами по пятам; мы слышали их рычание, слышали, как они с шорохом пробираются сквозь листву метрах в пятнадцати от нас, но увидеть их нам не удалось. Вскоре мы добрались до реки и пошли по берегу. Вглядываясь в волны реки, я заметил каймана. Я выстрелил ему в глаз; мне показалось, что я его убил, но он с головокружительной быстротой нырнул в воду. И только на следующее утро, когда мы возвращались из лагеря Орапу, я увидел, как по реке плывет брюхом вверх сраженный мною кайман.

Мы нагрузили нашу баржу ценным деревом и древесным углем и тронулись в обратный путь в Кайенну. Примерно через полкилометра нам пришлось сделать остановку: баржа дала течь. Пришлось остановиться и чинить судно. Вдруг со своей шлюпки я заметил возле берега в тине (уже начался отлив) анаконду длиной примерно в три с половиной метра, которая грелась на солнышке. Я не растерялся — до сих пор горжусь проявленным мной тогда присутствием духа, — попросил у стражника-рулевого дать мне карабин и с первого же выстрела раздробил спинной хребет змеи. Когда змея с трудом поползла к воде, я послал стражников на вельботе (мы тащили его на буксире вместе с баржей) поймать ее. Они накинули веревочную петлю на шею змеи, дотащили ее до шлюпки и стали добивать веслами. Наконец, решив, что анаконда подохла, они взвалили ее на борт шлюпки, но она нашла в себе достаточно силы, чтобы ударить хвостом, как бичом, одного из ссыльных, которому потом пришлось пролежать четыре дня в лазарете. С трудом удалось добить громадную змею.

Во время дальнейшего путешествия мы занимались тем, что потрошили анаконду. Шкуру громадной змеи я решил высушить и сохранить.

На следующий день я занялся шкурой моей анаконды: растянул ее на большой доске и положил сушиться в тени, присыпав предварительно квасцами. Хозяин дома, который мы снимали по улице 14 июля, красавец негр, по имени Онемарк, подошел поболтать со мною:

— Уверен, что вы гордитесь своей добычей. Но если бы вы видели то чудовище, которое утащило одного моего приятеля, то на вашу анаконду и смотреть бы не стали.

Я попросил рассказать о происшествии.

— Я и трое моих приятелей, — стал рассказывать Онемарк, — промывали золотоносный песок в болотистом рукаве реки; у каждого из нас был за спиной карабин, и мы мирно трудились. Вдруг мы увидели, что в четырех-пяти метрах от нас, там, где рукав впадает в реку, вода заклокотала, словно закипела изнутри. Со сказочной быстротой этот вихрь приближался к нам. Из воды выскочило какое-то библейское чудовище и бросилось на нашего товарища. Этим чудовищем и была анаконда длиной в двенадцать, а может быть, в четырнадцать метров. Товарищ, оглушенный ударом, не сопротивлялся, и змея, схватив его не то за щеку, не то за ухо, потащила в реку и исчезла вместе с ним так же молниеносно, как и появилась. Мы замерли от ужаса, мы даже не выстрелили. А нашего несчастного друга, без сомнения, анаконда проглотила.

***

Теперь расскажу о втором своем путешествии. На этот раз я отправился в Ояпок с капитаном фрегата, нашим дальним родственником.

Капитан Морню, выйдя в отставку из военного флота, был назначен командиром небольшого сторожевого корабля, несшего береговую службу. Бывшее военное судно находилось теперь в распоряжении Гражданского управления Гвианы. Мы должны были завезти свежие припасы в тюрьму, расположенную на Серебряной горе.

Без всяких происшествий судно достигло северо-восточной оконечности Французской Гвианы — устья реки Ояпок. Здесь была богатая растительность; фруктовые деревья и зерновые культуры давали хороший урожай.

В течение шести дней, которые мы провели у подножия Серебряной горы, я, само собой разумеется, гонялся за бабочками, но особо редких экземпляров не обнаружил. Морфо не залетают так близко к морю, и вообще здешняя фауна беднее животного мира Орапу.

Здесь мне довелось стать свидетелем необыкновенного зрелища — массового переселения крокодилов. Сотни крокодилов спускались вниз по течению. Из воды виднелись лишь выпуклые части их голов. Шли они на рыбную ловлю: в дельте реки водилось очень много рыбы. Крокодилы эти были настоящие гиганты: каждый пяти—семи метров длины!

Капитан Морню спросил у китайцев-рыбаков, не попадалась ли им какая-нибудь редкая рыба. Они ответили, что как раз сейчас они поймали огромную рыбину, весом килограммов в сто; начальник лагеря, видимо, не особенно интересуется этой рыбой, поэтому они охотно уступят ее нам. Капитан дал в их распоряжение свой вельбот. Китайцы накинули на рыбу сеть, продели ей под жабры толстую веревку и взвалили на вельбот. Однако, чтобы поднять ее на борт нашего судна, пришлось прибегнуть к помощи талей.