Моя панацея

Я достаю телефон из кармана, когда на него приходит сообщение. Сергей.

Полиция уже едет и скоро этот сучий притон, прикрывающийся богом, нахрен треснет на части. Меня выкручивает наизнанку от одной мысли, что творится за стенами этого дома, в его подвале. Сергей знает, что нужно было искать или кого — у него, как и у меня, нюх на подобные вещи. А ещё тяжёлая рука и наверняка потерявшийся где-то Василий уже валяется в кустах, обездвиженный и оглушённый одним из особых приёмов из арсенала начальника моей службы безопасности.

Но пока я могу об этом только догадываться, правда, думать об этом даже намёками — противно.

— Не знаю, вышел, наверное куда-то, — хмурится Реутова, а сынок её ещё что-то торопливо сообщает, иногда поглядывая на меня через плечо. — Да ну! Максим Викторович — благодетель наш. Потому накрывайте на стол, обедать будем. — И уже ко мне: — Максим Викторович, вы примете нашу скромную благодарность?

— Увы, Мария Степановна, дел ещё очень много. Знаете ли, всего на минуточку заскочил, пора и честь знать. И так засиделся.

Я хлопаю себя по карману пальто, достаю из нагрудного пухлую пачку денег и кладу на столик:

— Это пока что скромная часть. Напишите мне координаты, я завтра перевод сделаю, на все ваши нужды.

Даже глаза встревоженного сынули загораются, когда он смотрит на деньги. Улыбается, корчит из себя майскую розу и протягивает мне руку для рукопожатия, но я делаю вид, что не заметил её.

Мы с Маратом под восторги и заверения в вечных молитвах за нас всех и каждого в отдельности выходим во двор.

Дальше события развиваются с такой космической скоростью, что только шляпу держи: через ворота перепрыгивают люди в форме. Очень много людей! Они заполняют двор, лезут во все щели, вскрывают двери и проникают в окна.

Крики, визги, причитания и, конечно же, молитвы вперемешку с отборным матом.

Окружающий мир рассыпается на части, гремит и рушится. Мы с Маратом стоим во дворе, с неба падает снег, оседает на плечах белым пухом, а бравые оперативники валят на землю всех, кто под руку попадается. Ну, кроме нас пожалуй.

— Марат, дай закурить.

— Держи, шеф, — протягивает мне пачку Парламента, я достаю одну сигарету и долго-долго кручу её в пальцах.

Замечаю Сергея. Тот бледный, что та штукатурка, с перекошенным от ярости лицом, размашистым шагом идёт в нашу сторону и несёт на руках тонкую и прозрачную девочку. Она, словно в кокон, замотана в его куртку, а коленки сбиты в кровь.

Голые, мать его, коленки в декабре!

Сергей не смотрит ни на кого, только на девочку, а она дрожит так сильно, что ноги, висящие в воздухе, трясутся. Такая жалкая, и мне на мгновение кажется, что это моя Инга.

Курю, забивая горечь табачным дымом. Задерживаю дыхание — хочу, чтобы меня повело, не хочу видеть ничего этого.

Сергей возвращается, когда у нас берут показание. Сообщает, что нашёл девчонку в подвале, она стояла на коленях и молилась. Сколько она там провела? Неизвестно — девочка выключилась почти сразу, стоило Сергею вывести её на воздух.

— Она же совсем молодая! — рычит и забирает у меня сигарету. — Худая такая, жуть. Скоты они.

— Мы уже долго их пасли, — сообщает один из оперативников. — Но хитрые гады, всё схвачено было. Но спасибо вам, теперь им не отвертеться.

— Пожалуйста, — киваю и, после недолгих процедур, мы грузимся в машину и едем прочь.

Вот теперь полный порядок. Теперь можно отдыхать.

46. Инга

О задержании Реутовых я узнала из выпуска новостей. Короткий сюжет на сорок две секунды — да-да, после я нашла ролик в интернете и пересмотрела его, наверное, сотню раз. Не могла насмотреться, жадно впитывала каждый жест, поворот головы, смотрела в экран до мурашек перед глазами. Не могла поверить.

Неужели?

Столько лет я ненавидела этих людей, но мне, забитой и зашуганной, даже в голову не приходило искать справедливости. Лишь радовалась, что вырвалась и жизнь моя пошла иным маршрутом. А тут возмездие настигло их и стало как-то… легче. Да что там! Стало просто здорово.

— Они меня, наверное, всё-таки испортили, но я радуюсь, что они попадут за решётку, — сказала Максиму и спряталась, счастливая, на его груди.

Вечером у нас самолёт. Представляете, целая неделя на берегу океана! На Мальдивах! Что-то немыслимое. Пока Максим принимал душ, я быстренько погуглила информацию об отеле и потеряла дар речи. Это же столько деньжищ! Я даже возмутиться хотела, убедить Макса, что можно немножечко скромнее, но вдруг такой смех разобрал. Честное слово, ну нельзя же так.

Мысленно отхлестала себя по щекам. Не потому, что во мне есть уверенность: Максим обязан тратить такие деньги, чтобы свозить нас на отдых. Боже упаси, нет. А хотя бы потому, что тех денег, которые вернулись ко мне на счёт, мне бы хватило даже на месяц такого путешествия. И это придало сил и уверенности.