Моя последняя слабость (СИ)

А еще Мориарти не хочет, чтобы друг посмотрел на него так же, как на Джона Ватсона, когда тот пришёл в клинику спустя несколько дней после госпитализации Шерлока. Доктор не смотрел в глаза Холмсу, хотя раньше пытался постоянно поймать его взгляд, а тот читал его, не обвиняя, не прогоняя. И Джиму стало неуютно в потрескивающем, покалывающем электрическом поле, которое образовалось вокруг этой пары. Он ушёл из палаты, решив, что с него хватит, не учтя одного: Шерлок позвонил ему ровно через десять минут с вопросом «он приходил попрощаться, а куда сбежал ты, Джим?».

Их отношения неясны и колышутся в прежних границах, выплёскиваясь тёплыми касаниями пальцев к оголённой коже запястий, облизыванием губ при случайном взгляде на чужой рот, случайными пронизывающими взглядами и легкомысленными улыбками. Джиму это нравится, Шерлоку — видимо, тоже, иначе бы он поблагодарил его за заботу еще у дверей дома, так и не пустив за порог. Холмс мог поступить подобным образом, такое бывало в их прошлом, и не раз.

Наконец Шерлок ставит на стол перед другом чашку чёрного кофе с ароматной горчинкой виски и садится на табурет напротив него, с наслаждением опираясь о локти и кладя подбородок на замок из переплетённых пальцев. Пальцы Джима же аккуратно обнимают тонкостенную изящную чашку, и он вдыхает яркий кофейный запах, смешанный с неясным ожиданием взрыва. Или фейерверка. Он улыбается, замечая растерянность и неуверенность в глазах Шерлока — он тоже не знает точно, как и что будет лучше. Холмс видит, как друг слизывает капли кофе с губ, порывисто отпивает из своей чашки и, закашлявшись, проливает остаток напитка на брюки. Быстро встав, он отходит к раковине и отрывает несколько бумажных полотенец, чтобы промокнуть испачканную брючину.

Поглощенный простыми действиями друга, Мориарти медленно поднимается и подходит совсем близко к нему, останавливаясь у одного из шкафчиков и опираясь поясницей о самый его край. Отведя руки назад, Джим роняет нож, лежащий на разделочной доске за его спиной. Шерлок поворачивается на звук, но забывает об упавшем предмете, видя друга так близко. Взгляд перебегает с глаз на скулы, а потом на губы, чуть более сухие, чем может быть при нормальном пульсе, при состоянии покоя. Холмс делает шаг в его сторону, бросая полотенца в раковину.

Они так и не поговорили об их отношениях в больнице. Джим почти не уходил из палаты, выгнать его могла только Марта, обрадовавшаяся его знанию о природе проблем Шерлока, но не посчитавшая из-за этого возможным докучать отцу по пустякам. Перечить женщине в два раза старше его Мориарти не посмел, а Холмс, смеясь, посетовал на абсолютное неуважение к собственной персоне, ссылаясь на их собственную разницу в возрасте.

И теперь Шерлок отчаянно желает, чтобы каждое его действие обязательно нашло отклик у друга. Иначе — продолжать нет смысла. Прощаясь с Джоном в клинике, детектив не почувствовал ничего, кроме сожаления о начатой им самим интрижке, а теперь опасается сделать один единственный шаг, за которым, он уверен, его ждёт другая жизнь. Жизнь, которой он мог жить уже давно. Но спрягать прошлое по упущенным возможностям никогда не было его любимым занятием, потому Шерлок делает еще один шаг к Джиму, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Джон оказался его слабостью — Джим мог стать его силой.

Мориарти завороженно следит за переливами шёлковых нитей лиловой рубашки Холмса в приглушённом свете кухонной люстры и пропускает тот момент, когда руки друга упираются по обе стороны от него, чуть касаясь боков запястьями. Джим вскидывает голову и смотрит ему прямо в глаза, узнавая то самое выражение, с которым Шерлок всегда решался на самые опасные сделки и эксперименты.

Горячее дыхание обжигает ухо и шею, кожа предательски краснеет, а сердце бьётся быстрее на треть. Шерлок подается еще ближе и еле слышно шепчет зачарованному Джиму: «У тебя еще есть возможность уйти, выбирай». И Мориарти не выдерживает: он резко притягивает друга к себе, кладя одну ладонь на его поясницу, а другой проводя по оголенной шее, покрывающейся мурашками от пока еще невинной ласки. Холмс кивает, засчитывая это за ответ и, помедлив, целует его, легко касаясь сухих и тёплых губ своими.

Джим подаётся еще ближе, касаясь грудью груди, и прерывает поцелуй, чтобы облизать губы. Шерлок не двигается, внимательно наблюдая за ним из-под ресниц. Мориарти замирает в паре сантиметров от его лица и, изменив траекторию, целует острую скулу, а затем чертит дорожку до уголка губ. И в тот момент, когда его губы не накрывают губы Шерлока, а сбегают вниз, к челюсти, тот непроизвольно тихо и обиженно фыркает, благосклонно откидывая голову назад, обнажая беззащитную шею и подставляя её под неторопливые влажные касания Джима.