Моя прекрасная убийца

Потом я забеспокоился, поднялся наверх, постучал в комнату Франциски, не получив ответа, нажал на дверную ручку. Дверь была заперта. Ключа изнутри в замочной скважине не было. Я выбежал на улицу и увидел, что по пляжу в лунном сиянии еще слоняется несколько человек, а двое или трое даже плавают.

— Франциска! — крикнул я, но она не отозвалась. Впрочем, маловероятно, что у нее снова появилась охота к ночным заплывам. Я вернулся на террасу. Компания была в ударе. Даже серьезный и скромный юноша из Восточного Берлина смеялся и нес совершенный вздор. Бетси объявила «белый» танец, и я остался один за столом. Прошло сорок пять минут с момента, когда я в последний раз видел Франциску. Мне стало по-настоящему страшно. Я курил одну сигарету за другой и пил больше, чем нужно.

Тут, наконец, появилась она.

— Где ты была? — спросил я. — Я так волновался.

Она была бледна и выглядела расстроенной. Кончиками холодных, как лед, пальцев она прикоснулась к моему лбу:

— У меня ужасно разболелась голова, Лео. Я приняла таблетку и немножко прогулялась от мыса до бухты.

— В темноте, одна? — спросил я с упреком. — Ты просто маленькая дурочка! Надо было взять меня с собой. Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Лучше, — сказала она. — Но в затылке еще давит. Я полчасика побуду здесь, а потом пойду лягу.

Фортуна не улыбалась мне. Все следующие танцы были быстрыми. Ни одной нежной, медленной мелодии, под которую я с удовольствием потанцевал бы с ней. Около полуночи она распрощалась.

— До завтра, любимый, — сказала она. — Завтра все будет хорошо, правда? Ну скажи скорей, что завтра все снова будет хорошо.

— Завтра все снова будет хорошо, — сказал я послушно.

Она слабо улыбнулась.

— И мы с тобой найдем пустынную бухточку. И будем там загорать — только ты и я. И ты обязательно натрешь мне кремом спину, хорошо?

— Да! — сказал я.

— Спокойной ночи, — шепнула она и ушла.

Я приналег на красное вино. В перерывах между бокалами я даже танцевал — уже не помню с кем, потому что был слишком занят мыслями о нас с Франциской, о том, что буду писать в прощальном послании к ней, а также мрачными раздумьями о предстоящей укладке чемодана — это занятие я просто ненавижу.

Мне нельзя было столько пить. Конечно, вино оказалось превосходным, но…

Лавируя между столиками, ко мне пробрался управляющий гостиницей.

— Господин Клипп, — сказал он, — подойдите, пожалуйста, к стойке портье. Там вас ожидает господин, который хочет с вами поговорить!

— Что за господин? — спросил я.

Он испуганно огляделся по сторонам. Все танцевали, никто не мог слышать нас.

— Из полиции! — сказал он и сделал постное лицо.

— Среди ночи? — спросил я и пошел за ним, стремительно трезвея.

В холле стоял высокий, худой, очень смуглый человек в штатском. У него были густые черные усы, как у некоторых наших поэтов, большие черные глаза и узкие длинные пальцы, ногти которых пожелтели от никотина.

— Степанович, — произнес он низким голосом и слегка поклонился.

— Клипп, — представился я. — Чем могу служить?

— Я — ваш коллега. — И он показал мне удостоверение в целлофановой обложке, в котором над фотографией, печатью и непонятными мне письменами большими буквами было начертано «Policia».

— Очень приятно, — сказал я и пожал ему руку. — Что случилось?

— На скалах, полчаса назад, рядом с отелем «Метрополь» найдена мертвая женщина. Она туристка и…

«Франциска»? — пронеслось у меня в голове, и на мгновение я закрыл глаза, слушая, как колотится сердце.

— Я знаю, почему вы здесь, господин Клипп, — продолжал он. — Несколько дней назад мы получили запрос из Интерпола и…

— Как выглядит убитая? — прервал я его.

— Блондинка…

— Волосы очень светлые?

— Да, — сказал он.

Я перевел дух. Из камня, который свалился у меня с души, можно было вырубить фигуры двух всадников со знаменем в руках.

— Я бы попросил вас пройти со мной. Убитая родом из Германии. Платье, купальник куплены в Гамбурге, это видно по этикеткам. Возможно, вы сможете нам помочь.

— Женщина в состоянии алкогольного опьянения? — спросил я.

— Нет, — сказал он. — Она убита обычным ножом, в шею. Вот так. — Он показал мне, куда был нанесен удар.

Туда же, куда и Ладике.

— Хорошо, я иду, — согласился я. — Хотя мне не совсем ясны мои функции. Но раз вы просите…

— Спасибо, — ответил он. Затем он сказал несколько слов на своем языке управляющему, который молча присутствовал тут же, скрестив руки на груди. Тот с готовностью кивнул, быстро взглянул на меня и кивнул еще раз. Мы пошли. У отеля стоял маленький «фиат». Высокий коллега, сложившись пополам, сел за руль и открыл правую дверцу. Я поместился рядом с ним. Через пять минут мы были на месте. Он припарковался у стены и вышел из машины, снова совершив акробатический трюк — видимо, привычный и отработанный. Когда мы сошли с дороги и стали при свете его фонарика пробираться по камням к морю, я почувствовал, как на лоб мне упали первые капли дождя.

— Дождь начался! — вырвалось у меня ни с того ни с сего глупое замечание.

— Да, — кивнул он. — Юго. Ветер, который приходит…

— …и приносит дождь, я знаю, — закончил я.

— Но всего на один-два дня, — добавил он.