Моя прекрасная убийца

— Несколько минут терпения, любимая, сейчас все выяснится. Это, конечно, недоразумение… Конечно, недоразумение!

— Хорошо, Петер! — вздохнула она и посмотрела на него преданно, хотя сомнения ее еще не оставили. Он осторожно подтолкнул ее в комнату, спокойно запер дверь на замок и повернулся ко мне, все еще улыбаясь.

— Петер! Неплохо придумано! — заметил я.

— Ах, господин Клипп! — сказал он. — Разве вас никто не зовет ласкательным прозвищем?

— Бывает, — сказал я. — Но имя мое при этом не меняется.

— Не судите меня прежде, чем выслушаете, — сказал он, и это прозвучало так естественно, что я поверил в его искренность — уж сам не знаю как, но поверил!

— Ладно, излагайте! — сказал я.

— Только не здесь, — ответил он тихо, оглядываясь на дверь комнаты, куда он водворил свою очаровательную невесту.

— Ну, хорошо, — согласился я.

Он указал на лестницу, ведущую вниз. Я кивнул и хотел пропустить его вперед.

— Вы очень любезны, господин Клипп! — сказал он, отступая. — В самом деле! Очень любезны!

Я промолчал.

Спустившись, он открыл стальную дверь в подвал и одновременно включил свет. Похоже, здесь стоял котел отопления. Вдруг Цирот согнулся пополам, схватившись за живот. Гримаса боли исказила его лицо. Он застонал и скорчился.

— Господи, что случилось? — вскрикнул я и бросился к нему.

Он выпрямился, будто пружина, и ударил меня снизу в живот. Пока я ловил ртом воздух, он с такой силой втолкнул меня в подвал, что я грохнулся на пол, а когда поднялся, сзади уже лязгнула дверь. Я услышал, как в замке поворачивается ключ.

— Цирот! — завопил я и заколотил в дверь так, что она загудела. — Цирот! Не делайте глупостей! Вы что, совсем с ума сошли?

Свет в моей тюрьме погас — вот и все, чего я добился. Снаружи не доносилось ни звука, даже эха от моих отчаянных воплей. В подвале было темно, пахло сыростью. Сквозь несколько стеклоблоков проникал слабый свет. Мохнатый паук сплел в углу затейливую паутину. Вентиляция осуществлялась сквозь дырки в бетонной плите. Рядом с красным котлом, заботливо покрытым лаком, я заметил какие-то садовые инструменты. На стене висел резиновый шланг. Справа у двери стояло вверх дном железное ведро.

Что ж, обстановка у меня в камере была небогатой, но со вкусом подобранной. Ни одна живая душа, кроме Цирота и дамы его сердца, не знала, что я оказался здесь. Если они соберутся смотать удочки, что было вполне вероятно, мне только и оставалось, что сидеть взаперти вечность да отращивать бороду. Как Барбароссе. Интересно, как долго человек может протянуть без воды и пищи?

На дорожке перед домом, выложенной каменными плитами, послышались чьи-то шаги. Хлопнула дверца машины. Заурчал мотор. Потом все стихло. Просто идеальная тишина. Спокойный район, ничего не скажешь… Только тихо журчит вода по трубам. Я уселся на перевернутое ведро. Паук прошелся, проверил свои сети и затаился в углу в ожидании полдника.

Нельзя сказать, чтобы на ведре уж очень удобно сиделось, но вариантов у меня не было, поскольку площадь моей тюрьмы не превышала четырех квадратных метров, из которых три занимал красный котел. Мне удалось отломить от граблей, стоящих в углу, один зуб. Для этого пришлось засунуть их между трубой и стенкой и долго качать туда-сюда.

Окрыленный успехом, я попытался было проковырять этим зубом дырку в стене, но успеха в своем начинании не имел. Итогом были исцарапанные пальцы, щепотка пыли на каменном полу и убеждение в добросовестности строителей этого дома.

Я преисполнился глубоким уважением к графу Монте-Кристо и его многочисленным последователям в кино и на телеэкране, сокрушавшим толстые стены, чтобы вырваться на свободу. Не удалась и вторая попытка побега, когда я с помощью садовых ножниц тщился разбить стеклоблок.

Должно быть, заключенные в прежние времена все же были более ушлым народом. Во всяком случае, я так и не смог найти способа выйти из заточения. Прошло два часа. Я сидел на ведре, как уже было сказано, без особых удобств, и предавался унынию. Вдруг мимо моего так называемого окна из стеклоблоков мелькнула какая-то тень, и послышались звуки шагов на дорожке перед домом. Я приложил губы к дыркам в бетонной плите и закричал:

— Эй! Э-эй! Кто-нибудь! Вы меня слышите? Эй!

На стеклоблоки упала тень, и мужской голос спросил:

— Кто здесь?

— Я здесь, в котельной! — заорал я.

— А фрау Фибих разве нет дома? — поинтересовался голос.

— Думаю, нет, — ответил я.

— Дело в том, что я разношу газеты… — сказал мужчина.

— Едва ли смогу помочь вам, поскольку меня здесь заперли, — посетовал я.

— Да… но… — начал было почтальон и замолчал в растерянности.

— Может быть, вас не затруднит обойти вокруг дома, — предложил я, — и если вы увидите где-нибудь открытое окно, заберитесь, пожалуйста, внутрь и выпустите меня.

— Уж не знаю, — сказал он. — Ведь это же… Я не могу этого сделать…

— Тогда будьте добры, вызовите полицию, — попросил я.

— Хорошо, — с облегчением согласился он. — Полицию я вызову.

С этими словами он исчез.