Моя прелестная девочка

– До Куантико я никогда не держала пистолет в руках, – сказала Грейс, снова поднимая «глок». Когда она стреляла, Гэвин подумал, что она слишком широко расставляет ноги.

Разумеется, пуля зацепила верхушку темного круга в центре мишени. Как и раньше, отличный выстрел, но не по ее меркам.

Она была требовательна по отношению к себе. Причина этому была где-то в глубоко запрятанной боли. Он не знал подробностей, но провел с ней достаточно времени, чтобы понять: какой-то мужчина плохо обошелся с ней, вероятно, когда она была юна, возможно, в колледже, и что бы он ни сделал… это оставило неизгладимый след. Это привело к тому, что она возвела вокруг себя стену, настолько прочную, что даже самый преданный, преисполненный решимости мужчина не сможет пробиться сквозь нее. Разве что Грейс сама не позволит ему.

Господи, он хотел, чтобы она позволила ему. Она была самым прекрасным созданием, какое он когда-либо видел, с пистолетом в руке, уверенностью, легкостью и силой в каждом изгибе тела. Королева-воительница, яростная защитница, женщина, врагом которой вы не захотите стать.

Грейс разочарованно вздохнула, но затем сменила позу и снова погрузилась в безупречное состояние готовности. Она помедлила несколько секунд, подышала, сосредотачиваясь. Пока она стреляла, он не смотрел на ее руки, но не сводил взгляда с ее лица. Три безупречных попадания в голову. Ее рот изогнулся в ликующей усмешке.

– Да ты прирожденный стрелок, – сказал Гэвин и развернулся к своей мишени. Он стрелял быстро, мускульная память пела в его теле, словно старый друг.

– Именно так говорили мои инструкторы, – надменно пояснила Грейс и еще раз сменила мишени. – Решающий раунд, – добавила она.

Она стреляла превосходно. Выстрелы – один лучше другого – легли чисто, тесной группой. Их сложно было побить.

– Я должен признаться, – сказал Гэвин; он не смог сдержать улыбки, когда она нахмурилась в недоумении. Он переложил пистолет в другую руку. – На самом деле я левша.

Он едва взглянул на мишень, прежде чем нажать на курок. Четыре быстрых коротких выстрела, и звук эхом отдался у него в ушах. Он нажал на кнопку, чтобы приблизить мишень, и Грейс подошла ближе, чтобы взглянуть.

Там было всего одно отверстие, прямо в центре головы. Каждая пуля прошла сквозь него, словно булавка, едва надорвав края бумаги.

Он победил.

Грейс неодобрительно скривила рот, и, боже, ей бы стоило перестать так делать, или же он…

Она уперла руки в бока и заглянула ему прямо в глаза.

– Подлый, – произнесла она, и его губы изогнулись, потому что впервые она сказала это с одобрением – пускай и неохотно.

– Это ты так говоришь.

– Это была грязная игра, – и от того, как прозвучал ее голос, у него напрягся живот, его пальцы дернулись, отчаянно желая прикоснуться к ней.

Он нагнул голову – она была высока для женщины, особенно на каблуках, но он был выше большинства мужчин. Ее взгляд метнулся вверх, к его глазам, затем вниз и задержался на его губах.

– Тебе это нравится, – сказал он.

Ему столького хотелось в то мгновение, он чувствовал, будто его разрывает на дюжину частей. Ему хотелось поцеловать ее, крепко, и яростно, и страстно. Ему хотелось отвезти ее домой, и уложить к себе в постель со стаканом виски, и сказать, что все будет хорошо, и затем как-нибудь устроить, чтобы так оно и было. Ему хотелось упасть на колени и задрать ее юбку и показать ей, насколько развратным и бесстыдным он может быть.

– Может и так, – ответила она и немного распрямилась, так что ее грудь задела его, лишь слегка. Она улыбнулась, услышав, как он порывисто втянул воздух. – И что ты собираешься делать?

После секундного замешательства он наклонился вперед, так близко, что почувствовал ее дыхание на своих губах. Вместо того чтобы закрыть глаза, она продолжала смотреть на него, и это возбуждало еще сильнее – что она не отвела взгляд, бросая ему вызов: сделает ли он то, чего они оба так желали? Он поднял руку, положил на ее щеку и провел большим пальцем по соблазнительной нижней губе, все еще красной от помады.

– Я отвезу тебя домой, – сказал он. – И я удостоверюсь, что ты в безопасности. Потому что я победил.

Она чуть вздохнула, почти усмехнулась.

– Едва ли, – сказала она, и он отступил назад, его нутро заныло, когда он отстранялся, увеличивая расстояние между ними. Он не мог поцеловать ее здесь. Если он поцелует ее сейчас, то не сможет остановиться. Здесь повсюду камеры. А он не собирался шутить с ее репутацией.

– Ты переносишь вес на левую ногу, – сказал он, готовый, что она начнет протестовать, или закатит глаза, или станет отпираться.

Но вместо этого она кивнула.

– Я знаю, – сказала она. – На втором году службы меня подстрелили. Правое бедро. Когда нервничаю, я припадаю на левую ногу.

– В тебя стреляли? – слова прозвучали намного более встревоженно, чем ему хотелось. Но одна мысль о том, что кто-то повредил ее кожу, причинил ей боль, пролил ее кровь…

Ему хотелось убить их. Немедленно. Нестерпимо.

– Это было много лет назад, – ответила она, взяв пистолет и убирая его в кобуру. – Преступник вроде как похитил меня.