Моя профессия спаситель

— А потом наступила зима, и мы очнулись, — старушка сложила руки поверх одеяла и смотрела теперь не сквозь Ани, а на собственные ладони. — Мой любимый объяснил, что ничего не может мне дать: у него и приличного дома не было, жалование имел очень скромное, да и часть его отдавал матери на сестру. Сестра его в невестах ходила, требовались средства, чтобы она могла составить приличную партию. А у меня муж, налаженная жизнь. Господин Икс не имел права все это рушить. Не находил моральных оправданий, чтобы ломать мою судьбу. «Ради счастья любимого человека необходимо поступиться собственными прихотями» — вот так он сказал.

— И вы… согласились.

— Ах, дорогая моя! — дама опять рассмеялась. — Я была еще достаточно молода, невероятно глупа, а оттого весьма горда. Конечно же, я согласилась. Вернее просто ушла, ни слова не говоря. И знаете, жестоко поплатилась за гордыню. Через некоторое время я обнаружила, что ношу малыша. Но допустить его рождение никакой возможности не было. Мой муж… Мне пришлось… избавиться от… Пришлось все прекратить.

Старушка собрала в кулачки пододеяльник, бледная, похожая на пергамент кожа натянулась на остреньких костяшках.

— А он? Вы ему сказали о ребенке?

— Я ему написала, — равнодушно ответила дама. — Уже после всего, так сказать, постфактум. И получила некоторое удовольствие. Какая жалкая, совершенно женская, беспомощная месть, вы не находите?

— И что он ответил?

— Право, не знаю, ответил ли он вообще. Я уговорила супруга, мы продали дом, приобрели вот эту квартиру. Я постаралась обрезать все концы и это получилось. Вот так-то, барышня, учитесь на чужих ошибках. Если Близнецы сочли нужным вас одарить, то не смейте отказываться. Иначе они отомстят, очень жестоко отомстят. — Старушка опять улыбнулась, но как-то растерянно, горько. — Знаете, право, я отдала бы все, что имею, лишь только знать: жизнь его сложилась гораздо счастливее, чем у меня. Конечно же, он постарел, но наверняка до сих пор такой же красивый, как прежде.

— Давайте собираться в больницу, — мягко напомнила Ани, мысленно пообещав по волоску выщипать дядюшке всю его львиную гриву.

Глава 12

За ночь подморозило, но не слишком сильно: лужи даже ледком не подернулись, лишь вода загустела словно кисель, да на опавшей листве появилась благородная кайма изморози. Зато тротуары стали скользкими, причем как-то особо подло: идешь себе, идешь, а потом ботинок вдруг ни с того ни с сего ехать начинает, выбивая ногу, заставляя хвататься за что ни попадя или раскорячиваться совсем уж неприлично.

Пока до больничных ворот шла, Ани раза четыре едва не навернулась, а на пятый точно упала бы, не поддержи ее неведомый благодетель под локоть.

— Спасибо большое, — от всего сердца поблагодарила Сатор, озабоченно осматривая полы пальто.

Модная шинелька была совсем новенькой, всего-то пару раз выгулянной еще по весне и, к сожалению, светло-серой, то есть совершенно не приспособленной к городским реалиям. Зато красивая и теплая, жалко, если испачкается, сама-то Ани ее ни за что бы не отчистила.

— Да на здоровье! — пробасил в затылок до мурашек знакомый голос. — Что ж тебя ноги-то не держат, ребенок?

— Папа? Ты что здесь делаешь? Леди Ночь, как же я по тебе соскучилась.

Наплевав на все условности, Анет попросту повисла у отца на шее, смазав ему по лицу букетом, который в кулаке держала.

— Ну будет тебе, — смущенно, но, в общем-то, довольно прогудел родитель, неловко похлопывая дочь между лопаток. — Я вот тоже соскучился, а чаще б дома бывала, так никому и тосковать не пришлось. Хоть бы мать с бабкой пожалела, носа не кажешь.

— Не пилите, да непилимы будете, — заявила Ани, по хозяйски взяв старшего Сатор под руку. — Бабушку я боюсь, она меня на тряпочки порвет. А с мамой мы на прошлой неделе кофе пили.

— Слышал, слышал. Твоя матушка, между прочим, потом весь вечер проплакала. Все сокрушалась, как ты исхудала.

— Ничего, это сейчас модно.

— Плакать?

— Худой быть. Проводишь меня? Или тебе в другую сторону?

— Отчего не проводить? — Академик нежно прижал дочерин локоть к своему боку. — Только хирургический-то корпус в другой стороне вроде или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься, — беззаботно ответила Ани, увлеченно рассматривая больничных галок, нахохлившимися столбиками черневших на почти голых липовых ветках. — Но мне не туда, а в кардиологию. Знакомую хочу навестить. И все-таки, что ты тут делаешь?

— Значит, не к любимому, — заключил академик глубокомысленно. — А я сюда явился потому, что порекомендовали на пациента одного взглянуть, обещали интересный клинический случай, — отмахнулся отец. — Слушай, ребенок, ты мне не нравишься.

— У всех вкусы разные, — пожала плечами Сатор. — Тебе вот не нравлюсь, другим наоборот очень даже ничего. Вот например, недавно меня назвали знатным диагностом. А потом коробку шоколада подарили и в ресторан приглашали. Это в благодарность за подсказку. Так-то, папочка!