Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Советская сторона много раз пыталась ускорить возобновление переговоров. В середине января Вышинский пригласил меня и потребовал ответа, «поскольку наше терпение истекло». Он вновь заявил, что, если мы не найдем согласия по-доброму, то у них есть средства решить вопрос. Ответил: вопрос изучается, а также что правительство направило в Лондон д-ра Рамсая. Вышинский спросил, так что, теперь решение зависит от согласия англичан? Если дело обстоит подобным образом, то финскому правительству следовало разобраться с Англией до начала переговоров в Москве, которые окажутся пустыми, если Англия не пойдёт на договоренность. Вопрос Вышинского был разумным. Но вместо ответа я сказал, что у нас было готовое предложение. Если бы Советский Союз его принял, то вопрос был бы уже решён. Вышинский заявил, что наше предложение было невозможно принять, поскольку в соответствии с ним производство никеля было бы вне компетенции совместного общества, которое занималось бы лишь продажей готовой продукции. Он потребовал полной ясности в самое короткое время. В Советском Союзе считают, сказал он, что правительство Финляндии не хочет урегулировать вопрос и затягивает его решение под самыми различными предлогами. На это я заявил, что никаких затяжек не было. Добавил, что месяц назад я передал ему предложения по ряду других, нейтральных дел, и до сих пор не получил ответа. Вышинский утверждал, что это разные вещи. Как только вопрос с никелем решится, то другие дела пойдут быстрее; если же по никелю не будет согласия, то и другие дела остановятся. Он вновь сказал, что в Советском Союзе этот вопрос считают крайне важным. В телеграмме в Хельсинки я предложил вскоре возобновить переговоры и срочно сообщить русским о нашей готовности. Мы должны были сказать «да» или «нет». Если великое государство Германия, заинтересованное в этом деле, не хотело или не могло оказать нам достаточное содействие, то нам, в случае отрицательного ответа, придётся нести на себе все последствия, о характере которых заранее судить было трудно. «Думаю, что Советский Союз не оставит это дело. Это своё мнение я уже неоднократно высказывал», – писал я министру.

Через неделю Вышинский вновь пригласил меня к себе. Он выступал очень резко и даже рассерженно. Правительство Финляндии всё время затягивало это дело под различными предлогами, говорил он. Советский Союз не хочет больше затяжек. Мои ответы, переданные ему ранее, неудовлетворительны. Я сказал, что, как сообщал ранее, мы предприняли попытку переговоров с трестом, но она не удалась. В ходе московских переговоров мы констатировали, что англичане имеют право на компенсацию, о которой также следует договориться с ними. До продолжения переговоров хотели получить мнение специальной комиссии, созданной в Хельсинки, а также сообщение д-ра Рамсая из Англии. Переговоры можно продолжить в Хельсинки после возвращения д-ра Рамсая. Когда я закончил, Вышинский резко сказал, что он не хочет слушать подобные объяснения. Они «неуместны». Советское правительство не согласно на затяжку вопроса. «Может быть, вы пошлёте д-ра Рамсая вокруг света до Америки». Он хотел получить окончательный ответ на следующий день. «Этого я не смогу». «Ну, тогда послезавтра». Если этого не произойдёт, то советскому правительству будет сообщено об отказе Финляндии. Он добавил, что у правительства Финляндии есть право разорвать соглашение о выдаче разрешения, если бы было желание. На мои слова «Постарайтесь понять нас», – последовал ответ: «Учтите, что мы отдали вам Печенгу». Никакие мои разъяснения не помогли. «Самое малое, что мы можем сделать: послезавтра вы должны сообщить о готовности к переговорам либо здесь, либо в Хельсинки», – писал я в телеграмме в правительство.

В эти дни мы неоднократно обсуждали с Вышинским тему продолжения переговоров. В одной из бесед он высказал удивление, что из-за столь малого дела мы послали д-ра Рамсая в Лондон. Ответил, что русские должны понять, что мы хотим урегулировать вопрос по-дружески также и с англичанами. Вышинский сказал, что он это понимает, но выразил сомнение в отношении согласия англичан. Благожелательное отношение со стороны Англии не так важно для Финляндии, как со стороны Советского Союза. Он вновь высказал мнение, что Финляндия на основе закона 1939 года о военных условиях имеет право разорвать соглашение независимо от согласия англичан. Ответил, что этот закон распространялся только на военное время. Вышинский: «Всё, что делается на основе закона военного времени, остаётся в силе и после войны». Заметил, что всё, что делается на основе военного закона, не выдерживает послевоенного времени. Вышинский подчеркнул, что государство может делать, что ему необходимо, и, если потребуется, издавать новые законы.

– Я: Провести такой закон в Финляндии не так просто, как Вы думаете, для этого необходимо квалифицированное большинство в парламенте.

– Вышинский: Смогли же вы и президентские выборы провести очень быстро.