Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Упомянутый фон Клаузевиц описывает и другие интересные события. Он говорит, что Бонапарт (в 1812 году) был тайным врагом всей Европы, его силы в этот момент были напряжены до крайности, изнуряющая война держала его на одной стороне (в Испании), а широкая Россия отступала на сотни миль, чтобы ослабить врага. И он констатирует коротко и сухо: российская держава не та страна, которую можно завоевать или держать в оккупации в общепринятом понимании. «Подобную страну можно покорить, только используя её собственную слабость или внутренние раздоры». «Поход 1812 года закончился провалом, так как в стане противника правительство стояло прочно и непоколебимо, так что он и не мог удаться». «Да и как он мог удаться, если император Александр не заключал мира, а его подданные не шли на бунт против него?», – спрашивает он (von Klausewitz, Vom Kriege. S. 596, 613, 615). Современная техника, которая в 1812 году была невозможна, не в состоянии лишить преимущества безграничных просторов и глубины фронта.

Возвращаясь из Москвы, я встретил в Стокгольме своего знакомого генерала Эрнста Линдера, ныне покойного. Из моего дневника за 7.06.1941: «Сказал Линдеру: считаю, что вооружённые силы Советского Союза в других странах недооценивают. Они сильнее, чем полагают. Советский Союз сильнее, чем царская Россия. Сейчас Советский Союз имеет мощную военную промышленность, в то время как Россия в 1914–1918 годы зависела от импорта боеприпасов». В первые дни войны, после нападения Гитлера, Линдер был с визитом в Финляндии. Из моего дневника за 24.06.1941: «У меня генерал Э. Линдер. Он спросил, продолжаю ли я считать так же, как и в Стокгольме в начале июня, что вооружённые силы СССР недооцениваются. Ответил, что мнения своего не изменил».

19 июня 1941 года завтракали в компании бывшего президента Свинхувуда. Беседовали о положении нашей страны. Из моего дневника: «Сказал, что мы пошли вместе с Германией “påvinst och fоrlust” – по пути успеха или поражения. Высказал мнение, что ситуация крайне сложная, и будущее может принести нам совершенно неожиданные повороты».

Заметил, однако, что у финнов преобладает мнение, что Германия вскоре разобьёт Советский Союз.

Гитлер напал на Советский Союз. Он бросился в эту грандиозную авантюру, удачный исход которой, трезво рассуждая, был более чем сомнителен. Говорят, что после неудачной войны с Англией он не имел иного выбора. Он был под давлением обстоятельств, как Наполеон в 1812 году. Главы и руководители государств, как говорят, рабы обстоятельств. Обвал событий, начатый Гитлером, поставил его перед альтернативой «либо – либо». На этот счёт, конечно, можно придерживаться различных мнений, как и в отношении похода Наполеона в 1812 году. Подобные рассуждения – далекоидущий детерминизм. Основой действий Гитлера были его политические планы, в которые было заложено превосходство в силе в Европе, предполагающее сначала войну с западными державами, а затем с Советским Союзом. Ведь речь шла о коренном изменении баланса сил на континенте в пользу Германии. Для подобной борьбы с ведущими мировыми державами Германия была слишком мала и слаба. Ход событий это подтвердил. Политический план Гитлера показал “Mangel an Augenmass für politische Möglichkeiten” – «Отсутствие способности критически оценивать политические возможности», о чём часто говорил и предупреждал Бисмарк.

Если бы Гитлер осознавал неочевидность, а ещё лучше невозможность успеха своего нападения на Россию, по крайней мере, пока он занят войной на Западе, то заметил бы, что идёт по пути, ведущему к краху. Он бы свернул с этого пути, так же, как и Наполеон мог бы избежать российской авантюры. Но это предполагало бы иную политику с его стороны. Почему политика Гитлера не выдержала бы испытания временем? Раздел Польши в XVIII веке объединил Пруссию и Россию на долгое время. Бисмарк считал, что подавление Польши и предотвращение её подъёма – общий важный интерес Пруссии и России. Четвёртый раздел Польши Германией и Советским Союзом и другие действия после договора августа 1939 года также объединяли друзей. Ну и что, подтвердило время успех этой политики? Она удалась не больше, чем политика Гитлера в 1941 году и позднее, которая, подобно политике Наполеона в 1813 году, завершилась катастрофой.

Говорят, это мудрость задним числом. Сошлюсь на уже процитированные мною слова английского историка Сили (Seeley): «Это заблуждение полагать, что если крупные государственные события влекут за собой широкие последствия, то они гораздо нужнее, чем рядовые обычные события. Это заблуждение мешает объективным оценкам».