Моя рыба будет жить

— Это не повод для шуток. Вы ужасны. Оба.

Мюриел подняла брови.

— Вообще-то, по правилам то, что найдено на берегу, принадлежит нашедшему. Это довольно старый обычай. Кстати, смотрю, часы ты все так же носишь…

Рут гневно на нее посмотрела и вскинула вилы на плечо.

— Я пытаюсь найти владельца, — сказала она. — И не остановлюсь, пока не найду.

Она повернулась к Оливеру:

— Будем мы собирать водоросли, или что?

Повернувшись, она зашагала к берегу. Краем глаза она заметила, как Оливер пожал плечами и виновато улыбнулся Мюриел, что взбесило ее еще больше. Она остановилась и вновь повернулась к Мюриел.

— И это не я виновата. Не надо было рассказывать о моем пакете всему гребаному острову.

Мюриел кивнула. Ветер бросил ей в лицо выбившуюся прядь, и она отвела ее в сторону:

— Я знаю. Мне жаль. На самом деле я рассказала всего паре людей, но ты знаешь, как оно бывает. Это было так удивительно. Я живу ради мусора.

Нао

1

Старушка Дзико очень любит моего папу, несмотря на все его проблемы, и он тоже очень ее любит. Она, бывало, говорила, что он — ее самый любимый внук. Конечно, он ее единственный внук, это она так шутила, к тому же мне известно, что у монахини не может быть любимчиков среди существ, наделенных сознанием. Я вот думаю, может, она любит его именно потому, что его проблемы дают ей кучу поводов для молитв, а когда ты настолько стар и тело давно уже тебе намекает, что как бы хватит, пора, — нужны реально серьезные причины, чтобы оставаться в живых.

Живет она в крошечном храме на склоне горы у побережья, но хотя храм правда очень маленький, у него есть целых два имени: Хиюзан и Дзигэндзи[92]. Низенькие постройки лепятся к склону горы в окружении леса из суги[93] и бамбука. Ты не поверишь, сколько ступенек приходится преодолеть, чтобы дотуда добраться, а летом, по жаре, ты идешь и думаешь, что тебя вот-вот хватит тепловой удар или что там еще. Этому месту реально пригодился бы лифт, но дзэн-буддистов нельзя назвать фанатами современных удобств. Честное слово, как доберешься дотуда — будто перенесся назад во времени лет на тысячу.

Папа согласился довезти меня на поезде в Сендай, что нельзя было не оценить, потому что покинуть квартиру при свете дня было для него реальным достижением. Было видно, какой это для него стресс, и нельзя сказать, чтобы я была ему поддержкой и опорой. Я совершенно по-детски вбила себе в голову идею, что нам можно было бы сделать небольшое отступление от маршрута и посетить Диснейленд-Токио, где я намеревалась пожать руку Микки-чан. Я знала, это нереально, потому что Диснейленд-Токио на самом деле не совсем по дороге в Сендай, и, кроме того, папа в толпе начинает паниковать, но я очень, очень хотела пойти. Микки-чан из Калифорнии, и я тоже, и я думала, может, он тоже по дому скучает, так что я канючила и канючила, но конечно же, папа сказал «нет». Я думаю, в нормальной семейной ситуации моя просьба была бы выполнима. То есть пару часиков потерпеть общество Микки-чан — не такая уж большая цена при том, что ты избавляешься от своего ребенка на все лето. Но в нашей семье о нормальной ситуации говорить не приходилось, и я знала, папа — не фанат Диснейленда. Можно было бы сделать над собой усилие и простить его за это, и мы оба могли бы даже получить от поездки удовольствие, но вместо того я дулась всю дорогу, и он чувствовал себя виноватым и несчастным, и мне от этого, честно, тоже было не очень-то здорово. В конце концов, он обещал, что мы съездим в Диснейленд на обратном пути, когда он приедет меня забирать, и это меня несколько взбодрило — по крайней мере, я знала, он намерен дожить до конца моих каникул.