Моя рыжая проблема 1-2

(Из свитка "Загадки Лагона")

Ночное небо в горах — это нечто особенное. Оно прозрачное, как хрусталь, тёмное, как чернила, а от колючего света звёзд временами становится больно глазам. Глядя ввысь, хорошо думать о любви — или о вечности, а лучше всего — о вечной любви, потому что именно тогда легко поверить, что она существует.

Ночное небо в диких горах за Лагоном — смертельная ловушка. Зачастую оно мутно-чёрное, как смола, и столь же вязкое. И тогда ни звёзд, ни луны не видно, а дышать получается через раз. Области испепеляющего жара сменяются без всякой системы ледяными ветрами, высота то не чувствуется совсем, то начинает страшно давить на барабанные перепонки. Облака лёгких серебристых искр разъедают кожу быстрее кислоты, а грозовые фронты налетают неожиданно, и нет такой магии, которая позволила бы укрыться от них.

Всё это я знала давно, из рассказов Тейта. А теперь — постигала заново, уже на своей шкуре.

— Вниз? Устроим привал? — спросила я, когда Шекки начал кружить над очередной долиной. — Хорошо, давай. Выбирай место.

Химерическая птица издала короткий клекочущий звук — и начала снижаться.

Мне-то, разумеется, хотелось продолжить путь. Восточный край неба начал светлеть — похоже, в пути мы были около десяти часов. Усталость почти не ощущалась из-за постоянного нервного напряжения, но я знала, это иллюзия: расслабишься немного — и в кашу растечёшься, а мне пока нельзя в кашу, надо спешить — Тейт далеко впереди, и каждая минута промедления уменьшает шансы на встречу.

С другой стороны, если вымотаюсь до предела и свалюсь с химеры, к рыжему это меня не приблизит. В сериалах, фильмах и книгах, особенно подростковых, часто встречается идея, что якобы не важен результат — важно старание. Вроде как если действуешь на пределе — ты молодец, и тебе непременно воздастся за усилия. Полезная установка, конечно… Но только для детей, которым зачастую не хватает ни возможностей, не терпения, чтобы добиться настоящей победы; это что-то вроде утешительного приза. Мне же всегда ближе была позиция дяди Эрнана: максимальный результат с наименьшими усилиями… Но самый важный аргумент в пользу неожиданного привала заключался в том, что вёл нас Шекки. Тейт удалился уже на такое расстояние, что ни одна известная мне псионическая методика не позволяла до него дотянуться. Я знала это, и именно потому с самого начала рассчитывала на химеру.

Во время путешествия к океану рыжий частенько отпускал Шекки порезвиться. Случалось, что крылатый айр догонял нас через три-четыре дня, причём без посторонней помощи — без сигнальных залпов и магических маячков. Когда он находился близко, Тейт управлял им с помощью свиста, хлопков или резких жестов, но это скорее напоминало разговор с человеком, не владеющим речью, чем команды для биоробота. А когда нас вела Аринга, и Тейт отпустил Шекки, тот не только сумел найти обратную дорогу в Лагон, но и войти. Сильно сомневаюсь, что созданный Оро-Ичем купол над долиной пропускал неодушевлённых существ, будь они хоть трижды "своими". Именно тогда я впервые заподозрила, что Шекки разумен, и потом подсознательно искала подтверждения своей теории. А после успешных переговоров с химерой, кажется, поняла, как Тейт умудрился выкрасть у мастера Лагона его творение.

Всё дело было в харизме.

Когда говорили о достоинствах рыжего, то обычно упоминали силу или ловкость. Более близкие знакомые говорили об уме и хитрости. Но лично я самым убойным оружием Тейта считала обаяние. Порывистый, искренний, с мрачной бездной в душе — воистину убийственное сочетание. Одна солнечная улыбка — и прекрасные женщины падают к ногам, многоопытные мастера снисходительно внимают дерзким речам, а домашние животные доверчиво подставляют шеи… Проблема в том, что в Лагоне не принято держать питомцев: слишком хлопотно, да и хозяин в любое время может умереть или отправиться в дальнее путешествие. Но для Оро-Ича, разумеется, правила не писаны. Так почему бы ему не создать разумную, одушевлённую химеру — и не отдать её потом мальчишке, который умудрился раскрыть тайну необычного айра и подружиться с ним?

Вот вам и "воровство".

Но сейчас к моему путешествию всё это имело опосредованное отношение. Главное, что, во-первых, Шекки обладал разумом, во-вторых, был привязан к Тейту, и, в-третьих, мог его отыскать. Значит, мне оставалось только довериться чутью химеры. И если Шекки намекал, что нам надо спуститься — значит, так и следовало поступить.

Местечко для передышки он, правда, выбрал на редкость негостеприимное — голый камень, целая уйма подозрительных нор всех форм и размеров, ни былинки, ни ручейка. Стоило мне спрыгнуть на склон, как Шекки начал носиться по всей долине, засовывая голову то в одну нору, то в другую. Долго это не продлилось, впрочем. Я ненадолго отлучилась, чтобы привести себя в порядок после длительного перелёта, а когда вновь выглянула из-за камня, химера пропала. Восточный край неба же потемнел, и горы словно стали выше. Где-то я уже это видела…