Моя рыжая проблема 1-2

— Хорошо, — склонила я голову к плечу. — Есть только одна проблема. Вам тоже достанется.

— Лучше так, чем пропустить врага, — философски откликнулся Итасэ, хотя перспектива явить кому-то, даже и другу, свои сокровенные мысли не вызвала у него бурного энтузиазма.

Поначалу я беспокоилась, что мы с Соулом станем мешать друг другу. Но его магия оказалась настолько нежной, ненавязчивой, словно существовала на принципиально ином уровне. Дрожь натянутых шёлковых ниток и прозрачных капель росы, расходящаяся от центра паутины; перезвон тысяч разноголосых бронзовых колокольчиков, от крохотных, трепещущих, до солидных и басовитых — вот что это было такое.

А ещё он танцевал.

Наверное, каждый из ложи внимающих и поющих вырабатывал свой собственный стиль магии, больше всего подходящий к темпераменту и сложению. Гибкая, порывистая Лиора двигалась резко, широко, и её ментальная музыка звучала с надрывом, страстно, на грани боли. А Соул и звучал, и двигался гармонично… и очень технологически, пожалуй. Так, словно его окружали сенсорные экраны, и он невесомо прикасался к контрольным точкам — кончиками пальцев, босой ступнёй, плечом, затылком.

Рядом с этой лёгкостью мои собственные техники выглядели особенно неуклюжими и грубыми — зато мощными.

Я сузила купол до полукилометра в диаметре — и резко усилила. В музыке Соула тут же появилась брешь, зона тишины, где превалировало моё влияние… Или нет?

Обычно для эмпатического воздействия физических преград не существует. Но здесь воздух сопротивлялся, а скалы пытались вытолкнуть купол, вытеснить его — так, словно сама эта странная долина была полуразумным хтоническим существом.

"Ну уж нет".

Я стиснула зубы, усиливая напор. Тейт ощутил давление, но инстинктивно потянулся навстречу, раскрываясь и безмолвно обещая поддержку. Орса замерла перепуганным мышонком, не рискуя даже моргать. Итасэ рефлекторно сопротивлялся, но его ментальных способностей не хватало… Так, а это что?

— Ран… Ран-кан, — хрипло выговорила я, только в последний момент вспомнив про суффикс вежливости. — Может, мне кажется, но, похоже, тебе кто-то туманит голову. Ты позволишь?

Итасэ с подозрением прищурился, оборачиваясь:

— Позволю — что?

Договорить он не успел.

Я почувствовала, как встроенная в его разум ментальная программа меняется, и ударила по ней — грубо, примитивно, выжигая напрочь связи между Итасэ — и тем, вторым, который сумел дотянуться до него незаметно для нас. И, пока ощущение мерзкого чужого присутствия было ярким, как привкус лука в чае — прошлась по Лао и Тейту, выкорчёвывая запрятанные программы внушения.

Наверное, если бы не дивный опыт с блоками Лиоры — и теми, что установил Эфанга, и с моими — я бы не справилась. Мне и сейчас удалось проскользнуть по самому-самому краю между успехом — и провалом.

…всё-таки успела.

Виски заломило.

— Соул, с сестрой сам разбирайся, — вяло окликнула я мага и прикрыла глаза.

Хорошо бы теперь отдохнуть и на время отказаться от эмпатии. Но, учитывая, что нас всех едва незаметно не заколдовали — не самое лучшее решение.

— Что это было? — дружелюбно поинтересовался Лао.

Кажется, он один не обиделся из-за такого неделикатного вмешательства. От остальных фонило глухим раздражением, где — завуалированным, где — не особенно.

— Это я вас немного спасла, — откликнулась я резко и устыдилась. Ну вот, сорвалась на единственном адекватном человеке… ну, условно человеке. — Извини. Мне нехорошо теперь, вот ворчу. Какая-то мразь исподтишка влияла на всех нас. Довольно долго, думаю, часа четыре, как минимум. Программу… Ну, то есть, что именно нам внушали, я так и не разобрала, но вряд ли что-то хорошее.

— Я даже знаю, что именно, — неожиданно произнёс Итасэ. — Трикси-кан, оглядись. И, да, я раздражён. Но не из-за тебя, так что хватит дрожать и прижиматься к Тейту.

— Она не прижимается, — с сожалением возразил рыжий. — Она просто дрожит.

Говорят, что от смеха головная боль проходит, но это явно не мой случай. Мне гораздо лучше помогает хорошая такая порция удивления — например, когда зажмуриваешься в реальной, пусть и немного странноватой долине, а открываешь глаза в какой-то гигантской банке.

— Что здесь происходит? — спросила я, рефлекторно поджимая ноги.

Нет, со скалами всё было в порядке — почти. Тот же серо-коричневый камень, зеленоватые прожилки, только рельеф сгладился, словно его утюгом разровняли. Самая жуть начиналась дальше, примерно в полутора километрах. Там высилась глянцевая стена, похожая на мутное стекло; она плавно загибалась, очерчивая круговой периметр. Небо пластмассово побелело и опустилось — крышка, ни дать ни взять. Одно радовало: вдали, за полупрозрачной преградой, виднелась колоссальная чёрная гора.

Надеюсь, та самая, которую мы вначале потеряли.

— А то, что мы целый день слонялись по дурацкому пустырю, — весело и зло ответил Тейт, сверля взглядом психоделическую стену. Наверное, на её месте я бы уже сама куда-нибудь в сторону сдвинулась и пропустила это рыжее горе, лишь бы целой остаться. — Какой фаркан додумался такое устроить, интересно.