Моя сестра Роза

– Ты же вроде сказал, что с носом все нормально? Врун.

– Все скоро будет нормально.

– Его кто‐то ударил, – объясняет Роза Сеймон. – Он любит бить людей.

Сеймон вздрагивает. Я вздыхаю.

– Это называется бокс, Роза. Такой вид спорта.

– Он не дерется, – говорит Салли, выходя на кухню, чтобы налить себе чаю. – Он учится боксировать, но при этом ни с кем не боксирует. Бокс прекрасно укрепляет тело. Что, опять нос болит?

– Все в порядке, я осторожен.

Салли кивает и треплет меня по плечу в знак одобрения. Я чувствую, что краснею, и радуюсь, что лед так быстро тает. Роза права. Я вру. Роза самодовольно улыбается, словно прочитав мои мысли.

– Роза, ты уже написала эссе? – спрашивает Салли. – Ты должна сдать его нам перед тем, как пойдешь спать.

Роза берет с дивана свой планшет и принимается стучать по экрану.

– Как пишется «лицемерие»? – спрашивает она.

Глава семнадцатая

Дом по адресу, который дала мне Лейлани, не похож на магазин. Я вижу черную дверь, на ней изображена катушка ниток. Я уже собираюсь нажать на кнопку звонка, но тут дверь открывается, и из‐за нее показывается здоровенный охранник с презрительным выражением на лице. Я делаю, как велела Лейлани, – говорю, что я с ней, и охранник явно нехотя впускает меня внутрь. За дверью и правда магазин одежды, точнее сказать, бутик. Я просто не знаю более вычурного слова. Глядя на изящно развешанные и выставленные наряды, на картины на стенах, даже я понимаю, что это до невозможности дорогое место.

Лейлани болтает с одной из продавщиц, высокой, стройной девушкой с золотыми волосами, которые оттеняет ее темная кожа. Я даже не представляю, как можно выкрасить волосы в золотой цвет.

– Привет, Че, – машет рукой Майя. Я едва нахожу ее: она, раскачивая ногами, тонет в гигантском черном бархатном кресле.

– Я не знал, что ты тоже придешь.

Я сажусь рядом с ней на ступеньку металлической стремянки. Рядом с креслом стоит большая спортивная сумка.

– Твоя теннисная экипировка?

Майя кивает:

– Меня тошнит. Что‐то непохоже.

– От Сеймон. Она ужасно гадкая. Так что Лейлани разрешила мне не ходить в музей.

– Почему Лейлани не в школе?

– Кажется, она сказала, что у них самостоятельная работа. Не знаю. Лейлани все делает по своим правилам.

На Майе такое же ожерелье с красным сердечком, как было у Сеймон.

– Откуда оно у тебя?

– Сеймон отдала свое Розе, знаешь?

Я киваю.

– Нам их подарила бабушка. – Она показывает мне красное сердечко. – Это рубин.

– Я верну Сеймон ожерелье, обещаю.

– Сеймон говорит, что отдала его Розе. Но она бы никогда этого не сделала.

Золотоволосая продавщица показывает Лейлани темно-красное платье, расправляя юбку, чтобы была видна ярко-оранжевая внутренняя сторона складок. Правда, она говорит не «платье», а «вещь».

– А, Че, привет, – говорит Лейлани, словно только что меня заметила. – Предки до смерти обрадовались, что мы сегодня встречаемся.

Я киваю:

– Пока малышня в музее. Наши тоже на седьмом небе.

– Че, познакомься, это Деанна.

Деанна протягивает мне руку. У нее тонкие, изящные пальцы, на каждом надето по кольцу. Мы обмениваемся кратким рукопожатием.

– Я понимаю, о чем ты, – говорит Деанна, смерив меня таким же взглядом, что и охранник при входе.

На мне треники и футболка.

– Я не интересуюсь модой.

– Это ясно. Но мы научим тебя получать от одежды удовольствие, да, Лейлани?

– Возможно, – говорит Лейлани тоном, подразумевающим: «Не верю, что Че когда‐нибудь научится одеваться».

– Как насчет этой вещи? – Деанна демонстрирует зеленые с серебром штаны. Она спрашивает не у меня, а у Лейлани.

– Крутые, – говорит Майя.

– Мы не хотим его запугать. Когда Че куда‐нибудь выбирается, на нем всегда надето что‐то на размер или на два больше, чем нужно. Обычно он носит джинсы и футболку или рубашку с коротким рукавом.

Это пугающе точное описание.

– Откуда ты знаешь, что я ношу?

– Я видела слишком много твоих фотографий. И на каждой из них ты был в одежде. Деанна, никаких поло.

Не уверен, что знаю, что такое поло. Деанна показывает нам черную рубашку. Лейлани кивает, и Деанна вручает рубашку мне. Я смотрю на бирку с ценой.

– Как рубашка может стоить тысячу долларов? – спрашиваю я громче, чем хотел бы. Это обычная черная рубашка. Пуговицы на ней не алмазные и не золотые. Ткань мягкая, этого не отнимешь, но у меня есть пара футболок – на ощупь примерно такие же, но при этом вполне дешевые.

Майя смеется. Одна из продавщиц смотрит на меня так, словно вдруг увидела в своем магазине гигантского таракана. Она сочувственно кивает Лейлани. Странно, но сама Лейлани даже не закатывает глаза.

– Ты вообще знаешь, как делают одежду?

И продолжает, не дав мне возможности ответить: