Моя сестрица — серийная убийца

Она живет в мире, где все происходит так, как угодно ей. Это непреложный закон, вроде закона всемирного тяготения.

Айюла продолжает накладывать макияж, а я выхожу на лестницу, сажусь на верхнюю ступеньку и прижимаю лоб к стене. В голове у меня трещат разряды молнии. Стена обычно прохладная, но день выдался жаркий, поэтому легче не становится.

Тревогами и страхами я привыкла делиться с Мухтаром, но он в больнице, а здесь мне довериться некому. В миллионный раз я представляю, что получится, если рассказать правду маме.

«Мама…»

«Хм?»

«Хочу поговорить с тобой об Айюле».

«Вы снова поругались?»

«Нет, мама. С Феми… э-э-э… случилось несчастье».

«Это с тем пропавшим пареньком?»

«Он не пропал, он погиб».

«Ой! Jésù ṣàánú fún wa!»

«Да… Ну… Дело в том… Убила его Айюла».

«Что с тобой такое?! Почему ты обвиняешь свою сестру?»

«Айюла позвонила мне… Я видела труп. Я видела кровь».

«Замолчи! Разве так можно шутить?!»

«Мам, я просто…»

«Я сказала, замолчи! Айюла — красавица с золотым характером… В этом дело? Ты из ревности говоришь такие чудовищные вещи?»

Нет, маму вовлекать бессмысленно. Она либо умрет от ужаса, либо напрочь отвергнет саму возможность подобного. Возможность подобного она отвергла бы, даже если бы ей самой пришлось избавляться от трупа. Мама отвергла бы, а потом обвинила бы меня, мол, я, как старшая, ответственна за Айюлу.

Так было всегда.

Айюла разобьет стакан — я получаю нагоняй за то, что ее напоила. Айюла провалит экзамен — я виновата в том, что не занималась с ней. Айюла возьмет яблоко и уйдет из магазина, не заплатив, — меня ругают за то, что сестренка осталась голодной.

Интересно, что случится, если Айюлу поймают? Если впервые в жизни ей придется ответить за свои поступки? Я представляю, как она хитрит и выкручивается, но ее признаю́т виновной. На миг такая мысль кажется забавной, даже привлекательной. А потом я решительно ее гоню. Айюла — моя сестра, я не хочу, чтобы она гнила в тюрьме. Тем более, зная ее, можно не сомневаться, что она убедит суд в своей невиновности. Ее действия были спровоцированы недопустимым поведением жертв, она поступила так, как в подобной ситуации поступил бы любой разумный, ослепительно красивый человек.

— Мадам!

Я поднимаю голову и вижу перед собой домработницу. Она протягивает мне стакан с водой. Я забираю его и подношу ко лбу. Стекло ледяное — я закрываю глаза и вздыхаю. Я благодарю домработницу, и она уходит так же беззвучно, как пришла.

В голове громко, бешено стучит. Я со стоном переворачиваюсь на другой бок — просыпаться совсем не хочется. Я лежу на кровати, полностью одетая. За окном темно, а стук не у меня в голове, он от двери доносится. Я сажусь, пытаясь справиться с эффектом анальгетика, который приняла, затем подхожу к двери и отпираю ее. В комнату влетает Айюла.

— Черт, черт, черт! Нас видели!

— Что?

— Смотри! — Айюла сует мне под нос свой телефон. Она включает видео в снэпчате — в кадре голова и плечи сестры Феми. Макияж безупречный, взгляд серьезный.

«Ребята, отозвался сосед Феми. Сначала он думал, что сведения у него неважные, и молчал, но вот услышал про кровь и решил нам всё рассказать. В ту ночь он видел, как из квартиры моего брата выходят две женщины. Две! Рассмотрел он их плохо, но почти уверен, что одна из них — Айюла, девица, которая встречалась с Феми. Айюла не говорила нам, что с ней была другая женщина… Зачем ей врать?»

По телу у меня бегут ледяные мурашки.

Айюла вдруг щелкает пальцами.

— Придумала!

— Что ты придумала?

— Мы скажем, что ты встречалась с ним у меня за спиной.

— Что?!

— Я вас застукала, порвала с ним, и мы с тобой ушли вместе. Я умолчала об этом, потому что нельзя говорить плохо о…

— Ушам своим не верю!

— Понимаю, это выставляет тебя в дурном свете, но такой вариант лучше того, другого.

Я качаю головой, возвращаю ей телефон и открываю дверь — уходи, мол.

— Ладно, ладно… А если сказать, что ты пришла, потому что он позвонил тебе и попросил выступить посредником? Я хотела порвать с ним, а он надеялся, что ты переубедишь меня.

— А если… Если сказать, что он хотел порвать с тобой и ты надеялась, что мне удастся его переубедить? Мол, признаваться в таком было неловко.

Айюла кусает губы.

— Думаешь, кто-то в это поверит?

— Уходи!

Уборная

Оставшись одна, я меряю комнату шагами.

Родителям Феми хватит денег, чтобы стимулировать любопытство и профессионализм полиции. Теперь у их страхов и сомнений появился конкретный объект. Они захотят ответов на свои вопросы.

Впервые за свою сознательную жизнь я пожалела, что с нами нет его. Он нашел бы выход. Он контролировал бы ситуацию на каждом этапе. Он не позволил бы страшной ошибке дочери разрушить ему репутацию. Он давным-давно замял бы дело.

Да будь он жив, Айюла вряд ли вела бы себя так. Его наказание — единственное, чего она всегда боялась.