Моя судьба. История Любви

— Нет! Тут огромные бассейны, точно озера, представляешь? По ним плавают суденышки, их полным-полно, а по берегам стоят прекрасные дома. Просто загляденье! В одном павильоне открыт ресторан и все время играет музыка. А уж порт в Гамбурге потрясающий. Там стоят большие корабли, их разрешают осматривать. Ты ведь помнишь, я в свое время побывала на крейсере «Ришелье» и потому хорошо представляю себе, что такое большой корабль. К тому же у меня времени нет на осмотр.

— А ты хорошо ешь?

— Ты когда-нибудь слыхала слово «гамбургер»? Оно означает «рубленый шницель». Я раньше думала, что это американское блюдо. А оно, оказывается, из Гамбурга! Здесь едят много рыбы. особенно любят суп из угря. А еще тут любят гороховый суп со свиными головами и ножками. Поешь его и с трудом встаешь из-за стола! Но у них есть и тефтели из телятины в мясном соусе и с манной крупой. Мне все очень нравится.

— Я спокойна, потому что с тобой тетя Ирен. Она измерила тебе давление перед отъездом?

— Да. Не беспокойся. А как ты? Как малыш?

— Все хорошо. Он прибавляет в весе столько, сколько надо.

— Я привезу вам отсюда кекс с засахаренными фруктами, такой вкусный, что просто пальчики оближешь. А для папы — бутылку тминной водки, тут ее называют «доппелькюммель».

— Но у тебя не хватит времени сделать все эти покупки, бедная моя девочка!

— Не беспокойся, мама. Возле гостиницы и даже в ней самой множество лавочек.

Невероятный успех не вскружил голову юной Мирей

Зал Берлинской филармонии совершенно не похож на Гамбургский театр, который помещается в очень красивом деревянном здании. Берлинская филармония была торжественно открыта четыре года тому назад. Здание для нее, чем-то напоминающее громадную восьмерку, построено совсем недавно. Расположено оно неподалеку от памятника русскому солдату. Возле него постоянно несут караульную службу советские воины. Это поражает, ибо ты находишься на Западе… И возле самой Берлинской стены.

В зале Филармонии звук свободно уносится ввысь. Петь здесь — одно удовольствие. Телевизионный канал «Европа-1» осуществляет прямую трансляцию моего первого сольного концерта. Когда я ухожу со сцены, тетя Ирен укутывает мне плечи шалью, а дядя Джо говорит, что я еще никогда так хорошо не исполняла песню «Вернешься ли ты снова.».

Вернешься ли ты снова

И скажешь о своей любви?

Вернешься ли ты снова?

Как прежде приходил?…

У меня не идет из головы Берлинская стена. Даже вечером, когда, выйдя из гостиницы «Кемпински», я вижу вокруг море огней, разноцветную световую рекламу, буйно веселящуюся молодежь, так что невольно начинает казаться, будто идешь по Пиккадилли или Бродвею…

Как странно очутиться затем в атмосфере шумного бала «Апрель в Париже»: он проходит в Нью-Йорке в «Уолдорф Астории». Обстановка более чем светская. Размеренные жесты. Роскошные платья. Настоящие драгоценности. Громкие титулы. Что ни имя — то знаменитость. Я с удовольствием вдыхаю аромат цветов и изысканные запахи духов… Но все еще вспоминаю о Берлине.

— Как это объяснить, тетя? Америка выиграла войну Германия ее проиграла. Берлин разделен надвое, а между тем веселятся там гораздо больше!

— Я и сама не знаю, — отвечает тетя Ирен. — Быть может, когда город, который чуть не стерли с лица земли, возрождается, он походит на человека, который был при смерти, но выздоровел. И тогда все веселятся и радуются.

Я же думаю, что дело не только в этом: ведь немцы сейчас живут в мире, а американцы — в состоянии войны. Однажды утром молоденькая горничная, которая принесла нам дополнительные плечики для одежды, внезапно разрыдалась: во Вьетнаме погиб ее брат.

Германия вдруг снова напоминает о себе. Как только мы возвращаемся в Париж, нам наносят визит два Мориса — Жарр и Видален. Жарр сочинил музыку к фильму Литвака «Ночь генералов». Видалену она так понравилась, что он написал к ней слова, и оба хотят, чтобы я исполнила получившуюся песню «Ночь, прощай…».

Ты идешь, ты понуро идешь

По пустыне без миража.

Но однажды придется сказать:

«Ночь, прощай навсегда!»

И мне брести довелось

По бесславным дорогам,

Пить из ручьев пересохших,

И все ж я надеюсь.

— Как ты находишь песню? — спрашивает меня Джонни.

Он знает, что когда мне песня не нравится, я заучиваю ее с трудом.

— Очень нравится.

Мелодия хороша, и слова, по крайней мере, некоторые, запоминаются легко. Бывало, в юности, когда мне становилось грустно на душе и ничего не хотелось делать, я ставила на проигрыватель пластинку с песней «Милорд» и принималась за работу.

Посмотрев фильм, я убеждаюсь, что песня с ним мало связана, впрочем, Морис Жарр меня об этом предупреждал. Это мрачный детектив, навеянный войной.

Вскоре становятся известны результаты опроса общественного мнения: я набрала 39 процентов голосов, от меня заметно отстали Шейла, Петула Кларк и Далида.

Я спрашиваю дядю Джо, доволен ли он.

— Да, ты обогнала всех, но знаешь, итоги опроса напоминают температурный лист. температура то повышается, то падает. Сейчас у тебя тридцать девять, и ты дала им жару! Но никогда не забывай, что скатиться вниз очень легко.