Моя свекровь и другие животные

– Ты, ты и ты… еще вы двое – на выход. Ведите себя хорошо, девочки, и нам не придется вас наказывать.

Арагами-тари прикрыла глаза.

Она очень надеялась, что межклановые распри не помешают охоте. И что терпения у девиц хватит. Все-таки снаружи буря, а охотиться во время бури кровь не велит.

Агния спала.

Она заснула тихо и незаметно. И Нкрума смотрел на нее, спящую, думая о том, как виноват перед этой женщиной.

Она лишилась дома.

Попала в чуждый для себя мир. А теперь и вовсе оказалась в пустыне.

Она спала крепко и не слышала, как буря улеглась. Снаружи царила ночь, лучшего времени для вылазки и не придумаешь.

Разбудить?

Предупредить?

Испугается. Здесь все слишком чуждо для нее.

Он принюхался. Сон был крепким. И если повезет, то он успеет обернуться. В конце концов, ему надо просто убедиться, что выход на поверхность не засыпало.

Нкрума выбрался из лежбища, и листья поспешно сомкнулись, не желая терять и крох тепла. Камни почти остыли. А снаружи палатку покрыл седой налет.

Холодно.

Настолько холодно, что холод этот ощущается сквозь костюм. Он проникает в кровь с воздухом, и в горле тотчас начинает першить. Нкрума сделал несколько медленных глубоких вдохов. И сердца застучали, разгоняясь.

Заработали надпочечники, подстегивая метаболизм ударной дозой гормонов.

И тело заныло, предчувствуя превращение. Обойтись бы без него, но… так быстрее. Он упал на четыре лапы и потянулся.

Холод не исчез. Просто стал менее заметен?

Пожалуй.

Серое на сером. Серые извивы стен. Серые тени скорпионов, впавших в спячку. И серая же сеть паука, которая стала настолько хрупкой, что разлетится на осколки от одного прикосновения.

Дышать.

Периферические сплетения сосудов раскрываются, принимая горячую кровь, и на мгновение становится жарко, но затем кровь откатывается, сосуды смыкаются, и Нкрума вздрагивает от холода.

Двигаться.

И надеяться, что за последние полгода он нагулял достаточно толстый слой жира, чтобы выдержать эту прогулку.

Коридор, как и ожидалось, был засыпан.

Второй, впрочем, тоже.

За третьим ворочалось что-то крупное, явно голодное и прислушивающееся к теплу. С этим связываться не стоило. А вот четвертая развилка неожиданно вывела на поверхность. Путь был простым, разве что в одном месте завал сузил коридор настолько, что пришлось продираться, лежа на животе.

Ничего, шкура крепкая.

А костюм зарастет.

Висела луна. Отражалась в зеркалах песков, как и темное глубокое небо. В такие ночи Круон терял покров из облаков, и становился особенно беззащитен. Где-то далеко и обреченно скрипел полуночный харраг, призывая на свидание самку.

Та не отвечала.

Нкрума принюхался.

И бодро затрусил по направлению к поместью. Было бы преступлением упустить столь удобный случай. Система охраны, перегруженная бурей, еще восстанавливается.

А он говорил, что давно пора проложить новые нервные цепочки, да и в целом следовало бы настроить управляющий модуль.

Ничего.

Сейчас это даже на руку.

Купол исчез.

Правильно, буря не любит чужой силы. Нкрума надеялся, что запасных генераторов нет, а если и есть, то синхронизатор и управляющие модули слишком чувствительны, чтобы не пострадать от бури.

Внешняя граница его пропустила.

Еще один отличный признак. Следовательно, искусственный интеллект продолжал работать в штатном режиме.

Или повезло.

Он ступал по промерзшей земле, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться к происходящему вокруг.

Слабое потрескивание – лед раскалывал каменную породу.

Шорох.

Старая гадюка покинула гнездо. Она была матерой и толстой, и слой бурого жира позволял ей скользить по песку.

Хруст.

Ветка под ногой?

Нкрума застыл. Он видел чужака близко, и тепло, исходившее от него, будоражило сонную еще пустыню. Вот замерла гадюка, втиснувшись в расщелину между камнями. И лишь уродливая ромбовидная голова ее, покрытая мелкими наростами, осталась снаружи. Мелькал раздвоенный язык. И змея боролась между желанием подобраться поближе к существу, слишком теплому, чтобы оставить его без внимания, и слишком крупному, чтобы быть хорошей добычей.

Молодая уползла бы, но эта, нарастившая не только жир, но и мозг, знала, что на свежую мертвечину отыщутся желающие.

Будет драка.

И суета.

И в суете этой она спокойно отыщет кого-то себе по силам.

Нкрума позволил ей проползти. Гадюка двигалась медленно и беззвучно, оставляя на песке полустертые следы.

– Первый, все чисто…

От этого отчетливо пахло дымом. И пара молодых скорпионов затаилась под крышей. Самка обвила хвостом кладку яиц, выставив тонкие клешни, а самец стрекотал, предупреждая: не нарушай границу.

Пришелец не слышал.

Он слушал музыку, ее эхо доносилось сквозь стены.

– Пятый на позиции… Чисто… Надолго? Да какого… чтоб линялому рапану этому…

Он говорил, не прекращая жевать, и интенсивно размахивал конечностями, а потому не сразу и почувствовал укус.

Скорпионы не агрессивны. Но заботятся о немногочисленном потомстве.