Моя тюрчанка

И вот какой-то хриплый дядечка предлагает моей милой: а купи-ка ты у меня прописку за шестьдесят тысяч червонцев. Но мы уже вдоволь понабивали себе шишек, сталкиваясь с разнообразными, как цвета радуги, мошенниками. Нам за версту видно: это дело с пропиской – мутное, как заводи реки Хуанхэ. Мне вспомнился сюжет из теленовостей: один особо умный и одаренный подполковник миграционной полиции прописал у себя в квартире двенадцать тысяч человек. Даже если «господин офицер» брал с каждого прописанного не шестьдесят, а «всего» шесть тысяч рублей – все равно «заработал» себе на яхту, на лимузин или даже на домик на Мальдивах. История имела предсказуемый финал: подполковника разоблачили, лишили наград и званий, отправили на нары – кормить вшей и хлебать баланду со сверчками; двенадцать тысяч мигрантов были выписаны в никуда.

Все эти мысли вихрем, за какие-нибудь секунды, пронеслись по моим извилинам. Моя девочка только тихонько дышала в телефон, слушая хриплого мужчинку. По-видимому, она была поражена. Ну еще бы!.. Она думала, что позвонила в кадровое агентство, которое работает плюс-минус так же, как «Бригантина». А тут какой-то дядя презентует – да еще таким недовольным голосом, как будто делает нам царское одолжение – свою мошенническую схему. Ширин не в силах была произнести и слова даже тогда, когда аферист закончил, и просто молчала в трубку.

– Девушка!.. Ну вы что – язык проглотили?.. – чуть не взбеленился мужчинка. – Определились, что вам надо?.. Визу?.. Прописку?.. То и другое?..

– Нет. Ничего не надо, – еле вымолвила моя милая и нажала на телефоне «завершить разговор».

Она сидела рядом со мной на кровати, подобрав под себя ноги и застыв, как изваяние. Только веко по-прежнему подергивалось. Я не знал, что сказать. Ситуация была предельна ясна: сегодня мы ни на шаг не продвинулись в поисках работы для моей девочки. Хуже того: если вожделенное трудоустройство – это «макушка» заснеженной горки, то мы, так и не добравшись до верха, соскользнули по обледенелому склону к самому подножию. Потому что Юлия Владимировна – на которую мы надеялись, как тибетский монах на бодхисатву – отказалась иметь с нами дело. Ее возмутило то, что я поступил, как рыцарь – вмазал похотливому скоту Савелию Санычу ровненько в челюсть. Менеджер «Бригантины» даже погрозила нам, что внесла фамилию Ширин в зловещий черный список, и что теперь моей милой не протянут руку помощи ни в одном кадровом агентстве, ни за какие деньги.

Я не знал, стоило ли всерьез принимать это заявление Юлии Владимировны. Возможно, она нас только стращала, чтобы дать излиться, как бурлящей лаве из жерла вулкана, своему несправедливому гневу. Но если бы я был суеверным, я бы сказал: Юлия Владимировна навела на нас порчу. Моя девочка звонила по двум номерам и оба раза нарвалась на жульнические конторы, только мимикрирующие под кадровые агентства. Тут легко уверуешь в действие колдовского наговора. Я бы позвонил в «Нострадамус» и просил бы отвести от нас темные чары, если б не понимал, что мошенники, многочисленные, как клопы и клещи – это реалия неотъемлемая враждебного мегаполиса.

Мы сидели с опущенными головами. Молчание, подобное тягучему мармеладу, было невыносимо. Наконец, я легонько, несмело тронул плечо моей милой. Ширин медленно подняла на меня свои черные бездонные глаза. Несмотря на забивший горло ком и готовые брызнуть слезы, я сказал:

– Любимая. Ты прости меня. Когда эта наглая морда Савелий Саныч потребовал у тебя… попозировать в трусиках и лифчике… я должен был только бросить сквозь зубы: «Нет, на такое мы не соглашаемся» – взять тебя за руку и просто увести из гребаного офиса «Сочной клубнички». А не затевать потасовку. Тогда бы мы позвонили Юлии Владимировне и честно выложили бы, что и как произошло. Она бы, конечно, не смогла отрицать, что похабная рожа Савелий Саныч переступил грань допустимого – и подобрала бы для тебя несколько новых вакансий. Сегодня с утречка мы бы сгоняли на пару собеседований. А вечером, глядишь, отмечали бы с эклерами и ананасовым соком твое трудоустройство. А я… я… Понимаешь, я не думал головой… Я просто не стерпел, что этот урод… Из-за меня Юлия Владимировна внесла тебя в «черный список соискателей». Неизвестно теперь, когда мы найдем кадровое агентство взамен «Бригантины». Прости меня. Ради всех богов, прости.

Я часто-часто моргал, боясь расплакаться.

Ширин положила мне на грудь свою маленькую ладошку и сказала предельно разборчивым, чистым, как родниковая вода, хотя и чуть дрожащим голоском:

– Нет, мой милый. Я понимаю тебя. Ты защищал меня, мою честь. Какой настоящий мужчина стоял бы соляной глыбой и слушал, когда его девушку оскорбляют?.. Я горжусь тобой. Ты мой храбрый джигит.