Моя тюрчанка

Я решил: в первый рабочий день Ширин я куплю цветы и любимый нами торт «Змеиное молоко». Когда порядком уставшая, моя девочка придет домой – увидит: на кухне погашено электричество и горят декоративные свечи, в банке с водой – алые гвоздики, а в тарелках – вкусняшка. Сюрприз от любящего мужа.

В ночь перед поездкой в «Бригантину» мы долго не смыкали глаз. Глядя в темноту, любимая вслух гадала, какие работу предложит агентство.

– Может – официанткой?.. Как ты думаешь?.. – полушутя и полусерьезно спрашивала меня моя милая. – Я не уроню поднос с кушаньем?.. Не вылью ли ненароком горячий суп на лысину клиента?.. Я чувствую себя неуклюжей, как корова.

– Ну какая ты корова?.. – ласково отозвался я. – Ты, скорее, большеглазая телочка.

Ширин боялась, что – если устроится гардеробщицей – будет не слишком проворно выдавать людям куртки. И что в апреле опять останется без работы, потому что в теплое время года ни куртки, ни шубы никто не носит и в гардероб не сдает.

– Или вот буду я техничкой, – продолжала рассуждать моя девочка. – Вытру пол, а тут кто-нибудь зашедший с улицы продефилирует в грязных ботинках. И снова по линолеуму растечется коричневая жижа. Тогда, значит, тряпку в зубы и вперед – снова наводить блеск.

Я только крепче обнимал свою пери и тихонько смеялся. На самом деле, никакая работа не пугала Ширин. Моя милая готова была стать гардеробщицей, техничкой, кассиршей в супермаркете, продавщицей горячих пирожков. Лишь бы продлили визу и платили копеечку. Наши с моей девочкой желания были предельно скромны. Как у воробышков, клюющих букашек и соринки. Так что я не понимал, почему старуха-судьба обрушивает удары своей клюки именно на нас, а не на подобных Бахрому наглецов с загребущими лапами. Должно быть, дряхлая ведьма не только горбатая и колченогая, но и слепая.

– Я все жду, – изменившимся, как бы надтреснутым, голосом сказала Ширин, – когда нам ответят суд и прокуратура?.. Да и толстый капитан Арсений Петрович должен позвонить. Он ведь обещал проверить Бахрома.

– Не думай об этом, – откликнулся я. – Все будет в свое время. Сейчас самое важное – твое трудоустройство.

– Да… – еле слышно согласилась моя милая. – Если я начну работать и продлю визу – я, пожалуй, буду готова выкинуть из головы, что сделали нам Бахром и Анфиса Васильевна. Всем негодяям не отомстишь – не в нашей Вселенной. Я – честно сказать – не верю, что полиция, прокуратура и суд нас защитят. Они, чего доброго, дорисуют Бахрому крылышки и нимб, а нас объявят во всем виноватыми бесами-скандалистами. Когда я так настаивала, чтобы мы обратились во все эти высокие инстанции – я, наверное, надеялась на чудо.

Моя девочка немного помолчала, сверля глазами мрак. А потом сказала:

– От всей души говорю: если на сей раз дело с работой и визой выгорит, я забуду про Бахрома и Анфису. И всю боль, которую эти пройдохи нам причинили, тоже забуду. Заживем спокойной и радостной жизнью, как Адам и Ева в райском шалаше. Нам не нужно много червонцев для счастья. Но если я не получу работу, а срок моей визы закончится, да еще тяжким грузом будут лежать на душе обиды, за которые мы не смогли отплатить – тогда… тогда мы знаем, что делать. Волшебные пилюльки – у нас под рукой. Их достаточно, чтобы мы заснули и не проснулись.

По спине у меня запрыгали мурашки. Хорошо, что в темноте милая не видела мучительной гримасы, перечеркнувшей мне лицо. Так запросто, лежа голой со мной в постели, моя девочка говорила о замышляемом нами суициде. Будто речь шла о производстве сахару или о прогнозе погоды на ближайшие выходные. О, моя безумная красавица так и не отказалась от нашего дикого плана!.. Она все время держала его в голове. Это я – переменчивый, как ветер – то считал совместное самоубийство единственным достойным исходом, то, с заячьей трусостью, не смел даже думать о суициде.

– Нам не придется убивать себя, – сказал я хрипловато. – «Бригантина» найдет тебе подходящую работу.

– Да. Конечно, дорогой, – ответила Ширин. – Я тоже надеюсь на это всем сердцем.

В эту ночь моя девочка не плакала и не просила меня рассказать сказку. Вообще, после телефонного разговора с Юлией Владимировной из «Бригантины» моя милая сделалась совсем спокойной. Должно быть, решила: река нашей жизни повернула, наконец, в нужное нам русло. Кадровое агентство подберет для моей звездочки работу с официальной регистрацией – и с того дня все у нас будет хорошо.

А может, любимая рассуждала чуток по-другому. Она могла вспомнить афоризм: «пан или пропал». Или работа и продление визы – или глотаю горсть таблеток и навечно закрываю глаза. Я весь трясся, но с глухой тоской признавался себе: я последую за Ширин, даже если моя девочка решит умереть. Как бы ни сгибал меня страх смерти – а жизнь без милой будет еще непереносимее.