Моя тюрчанка

Арсений Петрович высказался насчет залога почти точь-в-точь как сама Анфиса Васильевна. Как будто лихой полицай под копирку переписал дурно пахнущие речи стервозной кадровички из гипермаркета. Ну что тут сказать?.. Видимо, уроды всех мастей – эти крысы, клопы и тараканы – мыслят и говорят одинаково.

Арсений Петрович продолжил. Его слова звучали тяжело, как будто физкультурник ронял на пол гантель за гантелью:

– Вот что, мадмуазель. Есть еще кое-что, о чем мне не хочется вам говорить. Когда вы были на собеседовании у Анфисы Васильевны, вы проявили полную неадекватность и немотивированную агрессию. Сначала Вы швырнули в лицо бедной женщине бумажкой, а потом попытались перевернуть стол. А когда это у вас не получилось, смахнули кипы документов на пол и растоптали ногами. А там были очень важные бумаги: личные дела работников – от уборщицы тети Вари до генерального директора. Вы вылили на Анфису Васильевну целое помойное ведро ругательств и чуть ли не спровоцировали драку. Вас остудило только то, что Анфиса Васильевна пригрозила нажать кнопку охраны. Эта добрая и порядочная женщина плакала, когда рассказывала о ваших непростительных выходках. Ай-ай-ай, девушка. Ай-ай-ай!..

– Я?.. Я хотела перевернуть стол?.. И лезла в драку?.. – Ширин едва не задохнулась от возмущения наглой капитанской клеветой. – Я кинула в вашу Анфису Васильевну смятым листком – это правда. Но больше я ничего не делала!.. Я не собиралась переворачивать стол и не топтала документы!..

Явно пропустив реплики моей девочки мимо ушей, Арсений Петрович гнул свое:

– Ширин. Вас же Ширин зовут?.. Ваши, я мягко выражусь, антиобщественные деяния тянут на статью административного кодекса «Особо злостное хулиганство». Вам повезло, что вы никак не ушибли Анфису Васильевну и не поставили почтенной даме синяк. Иначе статья была бы уже уголовная. О, скажу вам: вам повезло в квадрате или даже в энной степени. Анфиса Васильевна – отходчивая, белая и пушистая женщина, кроткая православная христианка. Мне бы такую жену – эхх!. Анфиса Васильевна вас от души простила и не будет подавать на вас в суд… Вы, должно быть, не понимаете, какой опасности избежали. Анфиса Васильевна накатала бы на вас иск, а суд направил бы вас на психиатрическую экспертизу. И если б умные мужики в белых халатах установили бы, что у вас шарики зашли за ролики, вы бы в Расее не остались. С первым же поездом поехали бы на свою цветущую родину – запивать жирные беляши кумысом. У нас и от своих-то ненормальных не продохнуть, а психи-иностранцы нам не нужны даже за бесплатно. Вы же не думаете, что наше доброе государство выделит вам койку в клинике и запас нейролептиков и антидепрессантов?.. Нет!.. Благотворительность и политкорректность имеют пределы…

Слушая текущий из телефона неприлично веселый голос полицейского капитана, моя милая менялась в лице. То морщилась, будто выпила залпом горькую травяную настойку. То зажмуривалась в мучительной гримасе. Жадно хватала губами воздух. Я держал Ширин за руку и ощущал дрожь на пальцах моей девочки. Мне и самому было нехорошо, мои пальцы тоже тряслись.

Происходящее напоминало сцену из какого-нибудь абсурдистского фильма. Мы с женой сидим в кафешке для бедных. Тут нам звонит полицейский чин, которому мы сколько-то дней назад пожаловались на мошенника, и начинает… обвинять. Как будто это не мы были слабой стороной, искавшей защиты у полиции. Нет – капитан судит мою любимую, как белобородый старик Моисей, со скрижалями в руках, беспощадно судил евреев, поклонившихся золотому тельцу. Моя Ширин точно сидит на скамье для преступников. А я – немой, а потому и бесполезный свидетель защиты – с тоской смотрю на милую через пуленепробиваемое стекло. О, наш «Моисей» – языкастый дьявол!.. С ловкостью фокусника поменял палача и жертву местами. Манипулируя фактами, как жонглер шарами, представил дело так, что это не мы пострадали от Бахрома и Анфисы, а Бахром и Анфиса потерпели от нас ущерб.

А Арсений Петрович вдохновенно толкал свою речь:

– Ну, допустим, вам повезло – и очкастые профессора-психиатры признали бы вас вменяемой. Хотя не знаю, стоит ли это называть везением, кхм!.. Тогда бы вам пришлось отвечать по всей строгости закона. Скорее всего, за «особо злостное хулиганство» вам впаяли бы штраф и сто часов общественных работ – мыть памятные плиты на кладбище, собирать разбросанный по парку мусор или закрашивать оставленные вандалами на стенах граффити и матерные надписи. А в будущем у вас возникли бы проблемы с оформлением визы для въезда в Расею. Сами понимаете: дебоширы нужны моей родине не больше, чем психически больные…

Еще раз повторив, что в действиях Бахрома и Анфисы Васильевны нет состава преступления и что Ширин сказочно повезло, Арсений Петрович распрощался с моей девочкой, порекомендовав напоследок не беспокоить полицию без повода. Моя милая, усталая, с болезненной бледностью на лице, положила телефон на стол и только вздохнула. Мы оба были не бодрее выпотрошенных рыб.