Моя тюрчанка

Там, в Западном Туркестане, мою милую передадут на руки родителям. А отец с матерью нарядят дочку в хранившийся для особых торжеств национальный костюм, приколют к густым черным волосам моей любимой ярко-алую розу и отведут Ширин в дом похотливого старика ишана. Мерзкий клоп ишан, как выбирающий лошадь покупатель на скотном рынке, придирчиво осмотрит девушку. Ощупает груди Ширин. Заставит ее открыть рот, чтобы проверить: все ли зубы белые и на месте. Удовлетворенно хрюкнет, как переевший боров. Но все равно заплатит отцу моей милой вдвое меньший калым, чем планировалось изначально. Потому что моя красавица – «порченый товар»; полгода провела в Расее и вернулась оттуда не-девственницей. «Неизвестно, со сколькими неверными ваша дочурка спала, – поблескивая влажными свиными глазками, заметит ишан. – С десятком?.. Или с сотней?..» Бьюсь об заклад: в мыслях грязный проповедник будет рисовать себе, в каких позах Ширин отдавалась той «сотне парней». Ишан, глотая обильную слюну, будет воображать мою девочку одетой в черные чулки или снимающей кружевные трусики.

А дальше мою милую заточат в гареме, откуда окна выходят на обнесенный высокой стеною двор, с единственным чахленьким деревцем и колодцем. Ширин очутится в компании старших жен ишана, которые сразу возненавидят юную соперницу за красоту лица, за полукружия тонких бровей, осиную талию, свежесть нежно-смуглой кожи. Первая жена, кому моя милая должна будет подчиняться столь же безропотно, что и мужу – как Афродита Психею, завалит мою девочку тяжелой и унизительной работой. «Ширин, ты выгребла старые угли из очага?» – «Ширин, принеси воды из колодца!» – «Задай-ка овцам корм, не сиди на месте!» – «Расчеши гребешком мою персидскую кошку!». Только и будут сотрясать воздух нескончаемые распоряжения генерала в юбке. Не надо и добавлять, что приготовление плова в большом казане, жаркого из бараньего мяса, пышных круглых лепешек – тоже станет каждодневной обязанностью Ширин.

Ишан частенько будет наведываться в спальню младшей жены – разделить постель. Он будет пускать слюни от одного только взгляда на стройную безупречную фигуру моей милой. Но ишан – старик. Чтобы по-настоящему возбудиться, ему потребуется препарат для увеличения потенции. Проглотив горсть сильно действующих таблеток, ишан будет подминать мою звездочку под свое необъятное жирное брюхо, ерзать на бедной девочке, кряхтеть и пыхтеть. Но ишан, повторю, старик – толстый и вонючий. Иногда – как бы этот ходячий труп ни старался, как бы ни раздавливал Ширин волосатым животом и как бы ни мял ее маленькие груди – препарат не будет срабатывать. В собственной мужской несостоятельности гадкий дед, развалина на кривых ногах, обвинит свою юную жену. Мол, ты недостаточно громко и страстно стонешь. Вместо того, чтобы сплести руки на шее мужа и виться змеей, лежишь бревном или надувной резиновой куклой. В «воспитательных целях», грозный оскорбленный супруг будет таскать молодую супругу за волосы, а то и лупить плеткой. От патриархала, застрявшего окаменелыми мозгами в феодальной эпохе, всего можно ожидать. Чтобы сделать Ширин более покладистой, он будет на целый день запрещать ей есть. Запирать в комнате: сиди и до заката штопай халаты.

При таком обращении, моя милая к тридцати годам превратится в старуху. Если сперма ишана достаточно густая, Ширин, как крольчиха, нарожает целый выводок детей. Стирка пеленок, замена подгузников грузом дополнительной работы лягут на слабые плечи моей девочки. В волосах милой раньше времени проступит седина. Из глаз исчезнет блеск, а лицо избороздят глубокие морщины. От постоянного грубого труда чувства притупятся, а разум как бы подернется туманом. Но в своем сердце, как в шкатулке с секретом, Ширин сбережет самые светлые воспоминания о тех днях, которые мы провели вместе.

Моя милая не запомнит плохое: то, как плакала на Лиственной улице у двери с подвесным замком; или как, больная, металась в жару по постели; забудет отвратные физиономии Бахрома, Анфисы Васильевны и Арсения Петровича. Нет!.. В памяти Ширин отпечатаются только счастливые моменты. Наши прогулки по лесопарку – когда мы хлебными крошками кормили громко крякающих уток. Просмотры фильмов под чипсы и попкорн. Чтение вслух «Шахнаме». И конечно, взрослые игры на широкой кровати, когда, отбросив скомканное одеяло и стыд, мы доходили до исступления, доставляя друг другу удовольствие.

Пусть нам выпала совсем небольшая толика радости. Не полный кувшин, а всего-то несколько капель на донышке. Ширин – томящаяся на женской половине дома ишана – качая люльку одного спиногрыза и посадив на горшок второго, будет припоминать, что тоже когда-то попробовала на вкус сладкий напиток счастья.