Моя вера

Чтобы не лишиться своего Рамы, верующий готов будет прибегнуть к помощи пяти стихий. Иначе говоря, он самыми простыми и незамысловатыми способами попробует получить пользу из земли, воздуха, воды, солнечного света и эфира. Помощь стихий не дополняет Раманаму. Она есть лишь средство для её достижения. На самом деле Раманама не нуждается ни в какой помощи. Однако уверять, будто веришь в Раманаму, и одновременно бежать к врачам — довольно нелепо.

Один мой знакомый, хорошо знающий религиозные традиции и недавно прочитавший мои замётки о Раманаме, написал мне, что Раманама подобна алхимии, преображающей тело. Сохранение жизненной энергии неоднократно сравнивалось с накоплением богатств, но лишь во власти Раманамы превратить его в мощный поток постоянно прибывающей духовной энергии и спасти нас от подлинной гибели.

Подобно тому как тело не может существовать без еды, душа нуждается в несравненной и чистой силе веры. Эта сила способна исцелить и восстановить любой из наших органов. Отсюда и изречение: если Раманама воцарится в нашем сердце, мы возрождаемся. Этот закон в равной мере справедлив по отношению к молодому человеку, старцу и женщине.

Подобные верования существуют и на Западе. Примером их может служить христианская наука.

Индия не нуждается ни в каких внешних подтверждениях веры, которая с незапамятных времён бытовала в её народе.

Нет никакой связи между Раманамой, как я её понимаю, и магией. Я часто говорил, что повторять Раманаму искренне, от всего сердца, означает получить помощь из источника несравненной силы. Атомная бомба — ничто по сравнению с нею. Эта сила может избавить нас от любой боли. Однако нужно признать: легко сказать, что Раманама должна исходить из самого сердца, но в действительности достичь этого очень трудно. Тем не менее Раманама — величайшая драгоценность, которой может обладать человек.

Мой Рама, Рама моих молитв, несопоставим с историческим Рамой, сыном Дашаратхи, царём Айодхьи. Он вечный, нерожденный, абсолютный. Ему одному я поклоняюсь. Лишь Его я молю о помощи, и так надлежит поступать и вам. Он принадлежит всем в равной мере. Поэтому я не вижу причин, почему бы мусульманину или христианину возражать против повторения Его имени. Однако они отнюдь не обязаны признавать Бога Рамой. Мусульманин может повторять «Аллах» или «Худа», чтобы не нарушить благозвучную гармонию. Можно ли мысленно произносить Раманаму, беседуя, или занимаясь умственным трудом, или внезапно ощутив волнение, беспокойство, страх? Повторяют ли имя Бога в таких ситуациях, и если да, то как? Опыт говорит, что человек может произносить Раманаму в любое время, даже во сне, если только имя Бога живёт в его сердце. Если эта молитва вошла в привычку, она находит отклик в сердце и становится столь же естественной, сколь его биение. Иначе Раманама превращается в пустое, механическое отправление обряда или в лучшем случае задевает лишь поверхностные струны сердца. Когда Раманама полностью овладевает нами, совершенно не важно, повторяем ли мы молитву вслух, потому что, искренне и горячо произнесённая, она превыше любых слов. Однако замечу, что достигших подобного совершенства сыщется немного.

Несомненно, Раманама заключает в себе силу, которую ей приписывают. Её не объять сердцем, просто пожелав этого. Чтобы проникнуться ею, требуются непрестанные усилия и терпение. Какие усилия, сколько терпения человечество затратило на поиски несуществующего философского камня! Разумеется, имя Божье несравненно ценнее и объективно существует. Не будет ли беды, если верующий из-за обилия неотложных обязанностей или срочной работы не успеет произнести ежедневные молитвы положенным образом? Что предпочесть? Ежедневную работу или молитвы по чёткам? Какие бы трудности на работе или неблагоприятные обстоятельства ни препятствовали нам, мы не должны прекращать Раманаму. Она может принимать разную форму в зависимости от ситуации. Даже если мы и не сумеем произнести Раманаму, перебирая чётки, Раманама, воцарившаяся в нашем сердце, пребудет вечно.

23. ОБЕТЫ, ПРИНОСИМЫЕ В АШРАМЕ

Важность обетов

Человек, дающий обеты, обнаруживает не слабость, но силу. Обет предполагает клятву любой ценой выполнить взятое на себя обещание и превращается в оплот силы. Человек, говорящий, что сделает то-то и то-то, «если сможет», признается либо в гордыне, либо в слабости. Я не раз подмечал на собственном опыте и при наблюдении за окружающими, что оговорка «если смогу» оставляет для нас фатальную лазейку. Сделать что-то, «если сможешь», означает поддаться первому же искушению. Говорить, будто станешь жить по заветам истины, «если сможешь», совершенно бессмысленно. Ни один предприниматель даже не взглянет на вексель, которым заёмщик обязуется выплатить определённую сумму в определённый срок, «если сможет». Точно так же Бог отвергнет всякого, обещавшего жить по заветам истины, «если сможет».