Моя вера

По преданию, некий древний мудрец, взалкавший истины, осознал, что её не обрести в этом бренном теле, и, как следствие, постиг значение ахимсы. Перед ним стал вопрос: «Примириться ли с врагами или уничтожить их?» Ищущий истину понял, что уничтожающий своих врагов не продвигается на духовном пути, тогда как терпящий врагов духовно совершенствуется, идёт вперёд, а со временем даже уводит за собою ближних. Первый же акт разрушения научил его, что истина, цель его поисков, таится не вне его, а в нем самом. Потому чем более он творил насилие, тем более удалялся от истины. Ведь, борясь с воображаемым врагом, что пребывал вне его, он забывал о враге в собственной душе.

Мы наказываем воров, потому что думаем, будто они терзают нас. Если они оставляют нас в покое, то находят себе другую жертву. Однако эта другая жертва — тоже человек, это тоже мы, только в другом облике. Получается порочный круг. Воры наносят нам и нашим ближним всё больший ущерб, поскольку полагают, что могут красть безнаказанно. В конце концов мы осознаем, что лучше терпеть воров, чем наказывать. Наше терпение, возможно, даже образумит их. Терпя их, мы осознаем, что они такие же, как мы, что они наши братья, наши друзья и что их нельзя наказывать. Однако это не означает, что мы должны молчать. Подобная позиция была бы равносильна трусости. Поскольку мы видим в ворах ближних наших, нужно убедить их в том, что они — наши ближние. Поэтому нам надлежит хорошо продумать, какими именно средствами привлечь их на свою сторону. Это стезя ахимсы. Она может потребовать от верующего непрерывного страдания и бесконечного терпения. Если мы и вправду готовы страдать и терпеть, то в конце концов сумеем перевоспитать вора, он проникнется сознанием собственной неправоты и откажется от зла. Так постепенно, шаг за шагом, мы подружимся со всем миром; мы осознаем величие Бога — истины. Невзирая на страдание, наш душевный покой делается только нерушимее; мы становимся смелее и предприимчивее; в какой-то момент мы отчётливо осознаем различие между вечным и мимолётным; мы учимся распознавать свой долг и то, что таковым не является. Гордыня покидает нас, мы преисполняемся смирения. Мы всё менее и менее зависим от бренного мира, а зло в душе нашей день ото дня умаляется. Ахимса несводима к той примитивной схеме, какой её пытались представить. Без сомнения, не причинять боль ни одному живому существу есть часть ахимсы. Однако это лишь наименьшее её проявление. Принцип ахимсы нарушает любой злой помысел, отменяет ненужную спешку, ложь, ненависть, любое недоброжелательство. Кроме того, принцип ахимсы не соблюдает стяжатель, пытающийся присвоить то, в чем нуждается мир. Ведь у мира больше прав, чем у нас, даже на наш насущный хлеб.

Осознав, сколь слаба и хрупка наша плоть, мы должны ежедневно, всеми силами, что нам отпущены, стремиться достичь истины.

Вероятно, после всего вышесказанного уже ясно, что без ахимсы невозможно искать и обрести истину. Ахимса и истина столь тесно переплетены, что нельзя отделить одну от другой. Они напоминают две стороны одной монеты или, скорее, одного гладкого металлического диска, на котором не нанесено никаких изображений. Кто отличит на нем аверс от реверса? Тем не менее ахимса — это средство, а истина — цель. Чтобы доказать свою действенность, средства всегда должны быть у нас под рукой, и потому ахимса — наш высший долг. Если мы будем непрерывно заботиться о чистоте средств, то рано или поздно достигнем цели. Как только мы осознаем общую линию поведения, победа нам обеспечена. Какие бы трудности ни встречались на нашем пути, какое бы сопротивление нам ни оказывали, мы не можем отказаться от поисков истины, ибо она одна есть Бог.

С. Брахмачария

Человек, обвенчанный с истиной и ревностно служащий истине, изменяет ей, если использует свои способности для иной цели. Разве он может потворствовать своим чувственным желаниям? Обретение истины требует абсолютной самоотверженности, поэтому человек не станет тратить время на эгоистические затеи вроде дома, семьи и детей. Достижение истины через потворство собственным желаниям после всего вышесказанного кажется абсурдным.

Если мы посмотрим на это с точки зрения ахимсы, то обнаружим, что её исполнение невозможно без совершенной самоотверженности. Ахимса означает вселенскую любовь. Если мужчина отдаёт всю свою любовь одной женщине или женщина — одному мужчине, то что же тогда останется миру? В переводе на простой и недвусмысленный язык это значит: «Нам хорошо, а все остальные пусть убираются к черту!» Поскольку верная жена обязана пожертвовать всем ради мужа, а верный муж — ради жены, совершенно очевидно, что подобные люди не могут возвыситься до вселенской любви или смотреть на всё человечество как на своих ближних, ибо свою любовь они отделили от мира высокой стеной. Чем больше их семья, тем дальше они от идеала вселенской любви. А потому тот, кто жаждет повиноваться закону ахимсы, не может вступать в брак, а тем более искать удовлетворения чувственных страстей вне брачных уз.