Моя вторая мама (др. вар.)

Черт направлялся к заброшенному складу, именно там любили встречаться закадычные друзья Давид и Херман. Он выследил их. Теперь оставалось заполучить то, что, по праву, принадлежало ему. "Они думают, что провели меня, сказав, что ничего не знают о деньгах Альберто? Жалкие мерзкие букашки..." – открытую половину лица Черта исказила гримаса, отдаленно напоминающая улыбку. Он ступал не слышно, черный плащ с капюшоном делал его неприметным на фоне закопченных стен склада.

... Херман и Давид достали деньги из-под груды сломанных ящиков и укладывали их в пакеты. Еще немного и, прощай, Мехико! Они свое получили, теперь пусть свое получит Альберто. Черт обязательно "отблагодарит" его, жаль они не увидят этого.

Он неумолимо приближался к ним, пистолет холодил его ладонь.

– А вот и я!

Крики, испуганные лица, руки, протягивающие деньги... Два хлопка освободили Хермана и Давида от земных забот. Подняв с земли деньги, Черт молниеносно скрылся.

* * *

Даниэла видела, как потеплели глаза Хуана Антонио, когда он обнаружил присланные им цветы в вазе на столике, даже сказал ей об этом: "Ты не выбросила мой букет. Но, кажется, ты получаешь цветы не только от меня?.."

Она ничего не ответила.

Он очень надеялся, что на этот раз им никто не помешает поговорить серьезно. Хуан Антонио с нежностью оглядел стройную фигурку жены в светло-сером с редкими цветами костюме; блестящие волосы, закрывающие шею, бездонные глаза, – он будто видел ее впервые и не мог наглядеться.

– Даниэла, я больше не могу так! Прости меня, – он приблизился к ней, и она не отстранилась. Он осторожно поцеловал ее губы, и она ответила на его поцелуй. Хуан Антонио обнял жену и продолжал целовать ее. Даниэла вдруг обмякла, обессилено прижавшись к груди Хуана Антонио. Он, чуть отстранившись, взглянул на Даниэлу: – Ты тоже любишь меня...

– Неужели это имеет какое-то значение, – в ее глазах блеснули слезы, – У меня в душе столько всего накопилось, Хуан Антонио.

– Дорогая, я помогу тебе во всем. И разве мы не преодолеем все преграды вместе?

Даниэла отошла к стене и задала ему вопрос, который мучил ее все долгие месяцы ее одиночества: чем она провинилась перед ним, что он променял ее на эту девочку, Летисию? И он отвечал словами, рожденными горькой разлукой:

– Нет, жизнь моя, ты ни в чем не виновата, только я, я во всем виноват.

И, о Боже! Она призналась, что любит его, продолжает любить, только не уверена, что у них все будет, как раньше.

Даниэла вздохнула и напомнила Хуану Антонио о неприятностях в Доме моделей, о предательстве Росы. Хуан Антонио кивнул: да, он читал обо всем, но и это они вместе преодолеют.

– Знаешь, мне придется теперь очень много и напряженно работать. Я не могу потерять Дом, свое дело, которое помогло мне пережить все испытания, да и просто, я люблю свою профессию, свой труд.

– Дорогая, ты можешь во всем рассчитывать на меня, как на себя. Мы ведь вместе? – Хуан Антонио вопросительно смотрел на Даниэлу.

– Прошу тебя понять, мне необходимо закончить новую коллекцию, этому я посвящу все время, а если и будет свободная минута, я отдам ее внуку. Мы встретимся и все-все обсудим после показа. И мне бы хотелось пока не встречаться с тобой. Прошу не приходи ко мне и не ищи со мной встреч... – Она опустила глаза. – Не хочу лишний раз страдать...

Когда на следующий день опечаленный Хуан Антонио рассказал об этом странном для него финале разговора и условиях перемирия Мануэлю, тот в недоумении лишь пожал плечами.

– Честно говоря, я этого не понимаю! Но ты же знаешь, женщин невозможно понять до конца.

Самое главное, она тебя любит и простила.

– Да, конечно, это главное, ты прав. Я чувствую, в душе она сомневается насчет моих отношений с Летисией, хочет дождаться, когда родится ребенок. Но если ей кажется, что я могу возобновить с Летисией прежние отношения, она глубоко заблуждается: этого никогда не будет, с ней покончено навсегда... Ну что ж, а пока переберусь к Сонии, хотя ты не представляешь, как я соскучился по своему дому.

Мануэль одобрял решение Хуана Антонио переселиться к Сонии – он давно советовал другу поступить так. Да, придется пожить у сестры несколько месяцев – до тех пор, пошутил Хуан Антонио, пока Сония с Мануэлем не поженятся. Ох, как не понравилась Мануэлю эта шутка! Он вспылил, сказал, чтоустал от подобного рода выпадов, и нервно закружил по кабинету...

– Полно, полно, Мануэль, – засмеялся Хуан Антонио, – просто мне не терпится скорее стать твоим родственником.

Мануэль, уже взявшийся за ручку двери, обернулся:

– Мы с тобой уже давно, как братья.

Хуану Антонио были очень приятны эти слова.

Сония сердечно встретила Хуана Антонио, заранее приготовила ему в доме комнату, постаралась убрать ее во вкусе брата. И, когда он вечером после работы явился к ней с чемоданом, она встретила его теплыми словами:

– Думаю, нет необходимости напоминать тебе, что здесь ты можешь располагаться, как у себя дома. Я очень рада, что ты переселился ко мне.

Живи, сколько угодно...

Сония, уловила, как погрустнел брат при словах: "Живи, сколько угодно...", наклонившись к нему, произнесла: