Моя вторая мама (др. вар.)

Филипе встретил ее как всегда хмуро – пускай, ей теперь это абсолютно безразлично. Видя, что жена прихорашивается и переодевается, Филипе поинтересовался, куда она собирается. Удивительное дело, если Джина уходила куда-то одна, он обижался, но стоило ей пригласить его с собой, как он начинал проклинать все на свете, стараясь найти способ избежать очередного светского раута. И теперь, когда Джина заявила, что идет на ужин с партнерами, он успокоился.

– Сегодня у меня есть возможность заключить одну сделку. Я приложу все усилия, чтобы добиться своего. Кто знает, возможно, я открою филиал в Германии! – щебетала Джина, прихорашиваясь перед зеркалом.

Обед прошел прекрасно. Хуан Антонио был рад видеть Ханса. Даниэла уже рассказала гостю о том, что случилось с Моникой, и Ханс, которого судьба обделила детьми, искренне поздравил Хуана Антонио с тем, что тот скоро станет дедом.

Дед. Дедушка. У него будет внук. Эта мысль не только не радовала Хуана Антонио, она повергала его в ужас. Неужели все – жизнь кончена, настоящая полноценная жизнь. Все в нем противилось этой мысли. Неужели больше никогда ни одна женщина не посмотрит на него с любовью, и он больше не увидит блеска в их глазах. Да, конечно, он любит Даниэлу, но решить, что теперь эта сторона жизни для него закрыта навсегда, он не мог. Из головы не выходили слова Летисии: "Если когда-нибудь я кого-нибудь полюблю, это будет такой человек, как вы". Он вспомнил ее серые глаза, длинную шею. Она, конечно, не красавица, как, например, Ирене, но она определенно волновала его. Конечно, девушка скорее увлечется зрелым мужчиной, чем таким зеленым мальчишкой, как Федерико. Ах, Летисия, кто бы мог подумать... Возможно, это его последний шанс. Ведь скоро он станет дедушкой. Дедушкой. Хуан Антонио грустно улыбнулся Хансу и ответил:

– Да, у нас будет внук.

* * *

Сидя в ресторане с Хансом и Джиной, Даниэла и Хуан Антонио рассказывали о своих тревогах, связанных с Моникой. Конечно, их девочка попала в крайне неприятное положение, но они были готовы помочь ей воспитать ребенка.

Даниэла была уверена, что полюбит внука – ведь сама она так мечтала иметь малыша. Не получилось с сыном, пусть будет внук. Лишь бы только Моника больше не встречалась с этим страшным человеком...

Они не знали, что Альберто со своей дьявольской изобретательностью не собирался отступать от задуманного. Сауседо прекрасно понимал, что если Моника еще любит его, он сумеет сделать так, что девушка поверит ему, а не родителям. Единственное, что нужно для этого – встретиться с ней наедине и поговорить. Он знал, в такой ситуации она не устоит, она будет подчиняться ему, станет податливой. Главное, чтобы она его увидела, а уж в своих силах он не сомневался.

Альберто проследил за Моникой, когда та отправилась к Маргарите. Он дождался, пока она вышла и села в машину, и тогда внезапно появился перед ней. Моника холодно смотрела через открытое окно машины. Альберто придал своему лицу выражение искреннего отчаяния. Дрожащим от волнения голосом, он еще и еще раз убеждал Монику выслушать его, поверить ему.

– Ты не должна верить Даниэле, она тебе не мать, а мачеха. Она уже достаточно испортила жизнь мне, не давай ей портить жизнь и тебе. Наплевать на нее. Главное для меня сейчас – это ты и наш ребенок.

Слезы были готовы навернуться на глаза Моники. Перед ней был любимый человек. Тот, кто стал ее первым мужчиной и чьего ребенка она носила. Этот человек страдал, он говорил о своей безграничной любви к ней, но она не могла, не должна была ему верить. А как бы хотелось поверить в его слова, в его чувство. Моника смотрела и не понимала, неужели эти глаза могут лгать.

Но она вспомнила о Даниэле, об отце. Нет, она не должна разговаривать с ним.

Моника завела машину и тронулась с места.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – сквозь зубы процедил Альберто, и круто повернувшись, направился к своей машине.

Монику душили слезы. Поступила ли она правильно, отказавшись говорить с Альберто? Несмотря на все, что она знала о нем, несмотря на все предостережения той, которую она считала своей второй матерью, она любила его. Любила сильно и беззаветно.

Поэтому, когда подъехав к дому, она увидела Лало, ее сердце почти не дрогнуло. Сколько всего произошло за последние дни, что разговор, которого она так боялась, почти не взволновал ее.

Лало вглядывался в лицо девушки, которую любил с детства и пытался увидеть в ней хотя бы искру любви, которая когда-то была между ними. Он видел ее смятение и даже отчаяние, но не он был ему причиной.

Лало бросился к Монике и стал осыпать ее упреками. Как могла она предать его, предать любовь, которую они испытывали друг к другу! И дело даже не в том, что Альберто – его родной отец, будь на его месте кто угодно другой, отчего же она так легко попалась на крючок? Почему так легко забыла его?