Моя вторая мама (др. вар.)

Добравшись до дома, Сония и здесь не находила себе места. Самые дикие обвинения готовы были сорваться с языка. Воспользовался добротой старухи, вытянул из нее все деньги и теперь хочет ей дать под зад коленом? Да, теперь он выучился, она ему больше не нужна. Конечно, ей надо было расстаться с ним, когда он был еще мальчишкой. Надо было прислушаться к тому, что говорили ее подруги, Хуан Антонио. А она поверила ему! Поверила его лживым признаниям! Сония до такой степени накрутила себя, что сама почти поверила всем этим диким обвинениям. И когда Рамон вернулся домой, бросила ему:

– Правильно мне говорили, никогда нельзя связываться со слугами! А что я перенесла из-за тебя! Насмешки со всех сторон, косые взгляды. Ты обо всем забыл, погнавшись за первой попавшейся юбкой!

Это было уже слишком. Рамон, который понимал, что переживает Сония и жалел ее, взорвался. Нет, таких оскорблений он терпеть не будет. Да, он был слугой, но рабом он никогда не был и не будет. Хлопнув дверью, Рамон ушел спать в другую комнату, решив, что больше ему нельзя оставаться в этом доме.

Иначе они с Сонией возненавидят друг друга.

* * *

Неспокойно было и на душе у Филипе. Приезд Ханса, поздние возвращения Джины, – у него не осталось сомнений, что жена изменяет ему с немцем. Если бы не дети, Филипе немедленно подал бы на развод. Он убеждал себя, что все его чувства к жене перегорели, и их расставание принесет ему только облегчение. Он постоянно твердил Херардо, что брак с Джиной был его самой большой ошибкой. Но его друг прекрасно видел, что Филипе любит Джину и невероятно страдает от того, что она увлеклась другим.

Да, последнее время отношения с Джиной были довольно напряженными. Она все время была им недовольна, хотела от него чего-то невозможного, внезапно обижалась непонятно на что, вырывала из рук газету. С тех пор как появился Ханс, все изменилось. Джина совсем перестала обращать на мужа внимание, ее больше не раздражала газета, диван, унылый вид Филипе. Но эти перемены больше не радовали Филипе. За ними стояла Джина, день ото дня отдаляющаяся от него, от их дома. После раздумий, Филипе решил переговорить с Хансом.

Подождав Ханса у дома Даниэлы, Филипе пригласил его на чашку кофе, чтобы обсудить кое-что.

То, что Филипе хотел сказать Хансу, было не слишком ново. Он хотел показать, что не собирается играть роль покорного мужа-рогоносца, который все сносит терпеливо. Пусть этот немец не думает, что нашел дурака, а если его это не устраивает, может поискать себе холостую подружку. Его тон задел Ханса. В конце концов он взрослый человек и не обязан отчитываться ни перед кем.

– Я не позволю издеваться над собой! – вскипел Филипе.

– Я вижу, вам хочется подраться? – спросил Ханс со своей немецкой вежливостью и поднялся из-за стола.

Филипе, достававший сопернику разве что до уха, с отчаянной решимостью бросился на него. Драка была короткой, но результативной – оба противника наставили друг другу несколько заметных синяков, а у Филипе была расквашена губа.

Прижимая носовой платок к саднившей скуле, Ханс поднялся по ступеням Дома моделей. Даниэла принесла лед, чтобы приложить к синякам. Она очень сочувствовала Хансу, но считала, что во всем происходящем виновата исключительно Джина. Сама не знает, чего хочет, только зря мучает двоих хороших людей. Поэтому, когда Ханс сообщил, что собирается завтра же поехать в Нижнюю Калифорнию, а затем вернуться в Германию, она поддержала его – они с Хуаном Антонио всегда рады Хансу, но в сложившейся ситуации ему, наверное, лучше уехать.

Вечером Даниэла рассказала обо всем мужу, – она привыкла делиться с ним. Все, что происходило с ее подругой невероятно волновало Даниэлу. Уже дошло до драки, что же будет дальше? Как Джина собирается выпутываться из не простой ситуации?

Хуан Антонио смотрел на все проще: в конце концов Ханс уедет, Филипе простит Джину, и все. Что особенно страшного, если один из супругов временно увлекся кем-то другим. Даниэла удивленно посмотрела на мужа:

– Как бы ты поступил, если бы мне вдруг понравился кто-то другой? – спросила она мужа. Она была уверена, что он не будет сносить это спокойно.

– Я бы тебя простил, – ответил Хуан Антонио, пристально наблюдая за реакцией жены. – Я бы знал, что ты любишь меня, а это только случайное увлечение.

Даниэла задумчиво смотрела на мужа. Оказывается, она плохо знала его.

Хуан Антонио казался всегда очень ревнивым и сейчас ей стало даже обидно, что Хуан Антонио готов простить ей измену.

– А если бы я кем-нибудь увлекся? – осторожно спросил Хуан Антонио, испытывающе глядя на жену.

– Я бы ушла из дома, и мы бы с тобой больше никогда не увиделись, – коротко ответила Даниэла.

Хуан Антонио промолчал. Говорить ему было нечего. Потому что несколько часов назад он пообещал Летисии, что снимет ей квартиру, где они смогут встречаться. И уже предпринял необходимые для этого шаги.

Глава 41