Моя жизнь

Тем не менее в день выборов я все еще думал, что мы сможем победить. Собравшись в штабе, чтобы следить за результатами голосования, мы волновались, но надеялись на победу. Почти до полуночи мы лидировали по количеству полученных голосов, поскольку сведения о голосовании в крупнейшем округе, где большинство жителей поддерживало республиканцев, поступили поздно. Я победил в двенадцати из пятнадцати округов, получив в общей сложности около восьми тысяч голосов, включая все избирательные участки в округах Ньютон и Серей в долине реки Буффало, но потерпел поражение в пяти из шести крупнейших округов, проиграв с незначительным недобором — менее чем по 500 голосов — в округах Гарленд, где я вырос, и Вашингтон, где я жил, а также уступив своему сопернику в округе Кроуфорд, где он получил преимущество в 1100 голосов. Кроме того, я потерпел полное поражение в округах Бентон и Себастьян, где мои совокупные потери вдвое превысили мое преимущество в тех округах, где я одержал победу. И мне, и моему сопернику удалось победить с двойным преимуществом только в одном округе. Для Хаммершмидта этим округом стал Себастьян, крупнейший округ Арканзаса, а для меня — Перри, наоборот, самый маленький в штате. Сейчас, когда подавляющее большинство американцев, живущих в сельских районах, на общенациональных выборах голосуют за республиканцев, кажется странным, что я начинал свою политическую карьеру, опираясь на сельских жителей. Тогда это было продиктовано тесными личными контактами и моим сочувствием и к их недовольству, и к их реальным проблемам. Я был на их стороне, и они это знали. Окончательное соотношение голосов составило 89 324 против 83 030, или примерно 52 процента у Хаммершмидта против 48 у меня.

Та ночь в целом принесла демократам успех: мы получили сорок девять мест в Палате представителей и четыре места в Сенате, однако мы не смогли ничего противопоставить огромной популярности Хаммершмидта, чей предвыборный штаб в последний момент развил бурную деятельность. В начале предвыборной кампании рейтинг его популярности составлял 85 процентов. Мне удалось снизить ее до 66 процентов, и это было большим достижением, однако его оказалось недостаточно. Все говорили, что я добился хороших результатов на выборах и меня ждет большое будущее. Мне было приятно это слышать, но я хотел победить. Я гордился нашей кампанией и считал, что в последние несколько дней перед выборами допустил снижение ее активности и, таким образом, подвел всех, кто так много работал, чтобы помочь мне и приблизить перемены, к которым мы все стремились. Вероятно, если бы у меня хватило денег и здравого смысла, чтобы снять удачные телевизионные рекламные ролики, в которых рассказывалось бы о том, как мой соперник голосовал в Конгрессе, это, может быть, изменило бы исход голосования, — а может быть, и нет. Тем не менее в 1974 году, в результате личных бесед с тысячами людей, я убедился в готовности представителей среднего класса поддерживать активные действия правительства, направленные на решение их проблем и проблем малоимущих слоев населения, но лишь в том случае, если доллары, которые они платят в виде налогов, будут расходоваться эффективно, а усилия, направленные на расширение возможностей, будут сочетаться с ответственностью.

Через несколько дней, которые я провел в поездках по штату и телефонных разговорах, выражая свою благодарность людям, помогавшим мне во время предвыборной кампании, у меня началась хандра. Большую часть следующих шести недель я провел в доме Хиллари — очень милом месте, расположенном неподалеку от студенческого городка. Практически все время я лежал на полу, предаваясь своим переживаниям и думая, как я буду возвращать деньги, потраченные на предвыборную кампанию, общая сумма которых превысила 40 тысяч долларов. Моего нового жалованья, составлявшего 16 450 долларов, было более чем достаточно, чтобы оплачивать счета и погашать займы, полученные во время учебы на юридическом факультете, однако их явно не хватило бы, чтобы вернуть долги за проведение предвыборной кампании. В декабре в университете устроили танцевальный вечер, и Хиллари уговорила меня пойти туда с ней. Мы танцевали несколько часов, и после этого я почувствовал себя немного лучше. Тем не менее прошло еще очень много времени, прежде чем я понял, что конгрессмен Хаммершмидт оказал мне огромную услугу, победив меня на выборах. У меня нет никаких сомнений, что если бы я тогда победил и уехал в Вашингтон, то никогда не стал бы президентом. И не было бы этих восемнадцати лет, которые мне еще предстояло прожить в Арканзасе.

ГЛАВА 19