Моя жизнь

Одиннадцатого октября 1975 года мы поженились в большой гостиной маленького дома на Калифорния-драйв, 930, стены которой были заново оштукатурены под бдительным присмотром Мэринм Бассетт, прекрасного декоратора, знавшей, что наш бюджет не позволял больших расходов. Она же помогла нам подобрать ярко-желтые обои для комнаты для завтрака, но мы наклеили их сами, и в ходе этой работы вновь подтвердилась ограниченность моих способностей к ручному труду. На Хиллари было старомодное платье из викторианских кружев, которое мне очень нравилось. Преподобный Вик Никсон совершил церемонию в присутствии родителей и братьев Хиллари, моей мамы, Роджера (который был шафером) и нескольких наших друзей: ближайшей подруги Хиллари из Парк-Риджа Бетси Джонсон Эбелинг и ее мужа Тома, ее сокурсницы по Колледжу Уэллсли Джоанны Брансон, моей юной кузины Мэри Клинтон, казначея моей предвыборной кампании Ф.Х. Мартина и его жены Мирны, наших лучших друзей с юридического факультета Дика Аткинсона и Элизабет Озенбах и моей подруги детства, без отдыха работавшей во время моей предвыборной кампании, Пэтти Хау. Хью Родэм никогда не думал, что выдаст свою дочь, девушку со Среднего Запада, прихожанку методистской церкви, за южного баптиста из Озарка, штат Арканзас, но ему пришлось это сделать. К тому времени я уже четыре года обрабатывал его и остальных членов семьи Родэм и надеялся, что сумел расположить их к себе. Они-то меня давно покорили.

После церемонии двести наших друзей собрались на прием в доме Мориса и Энн Генри, а потом мы всю ночь напролет танцевали в принадлежавшей Билли Шнайдер дискотеке «Мотор-инн» в центре города. После того как мы с Хиллари легли спать, примерно в четыре часа утра, мне позвонил мой младший шурин, Тони, попавший в тюрьму округа Вашингтон. После вечеринки он повез домой одну гостью, и по дороге его задержал полицейский, причем не потому, что он превысил скорость или свернул в неположенном месте, а потому, что подвыпившая девушка, которую он вез в своей машине, высунула ногу из заднего окна машины и болтала ею. Остановив Тони, полицейский увидел, что тот был навеселе, и отправил его в тюрьму. Когда я приехал туда, чтобы внести залог, Тони дрожал от холода. Тюремный надзиратель объяснил мне, что наш шериф, Герб Маршалл, республиканец, который мне очень нравился, распорядился поддерживать в тюрьме по ночам очень низкую температуру, чтобы пьяных не рвало. Когда мы уходили, Тони попросил меня помочь освободить еще одного человека, который снимал в городе фильм с Питером Фондой. Я выполнил его просьбу. Этот человек дрожал еще сильнее, чем Тони, — так сильно, что, едва сев в свою машину, врезался в маленький желтый «Фиат» Хиллари. Я внес за того парня залог, а он даже не вернул мне деньги за ремонт машины. С другой стороны, он хотя бы не оставил свой обед на полу окружной тюрьмы. Так закончилась моя первая ночь в качестве женатого человека.

Очень долго я думал, что вообще никогда не женюсь. Теперь я был женат, и мне это нравилось, но я не знал, чем все это обернется для нас обоих. О нашем браке было написано и сказано, наверное, больше, чем о каком-либо другом браке в Америке. Меня всегда удивляли люди, которые считали себя вправе анализировать и критиковать его, делать глубокомысленные выводы. Сейчас, когда я женат уже почти 30 лет и видел, как расставались, мирились и разводились многие из моих друзей, я понял, что брак со всеми его радостями и несчастьями, с его обязательствами и разочарованиями остается тайной, ключ к которой нелегко найти даже самим супругам, не говоря уже о посторонних. 11 октября 1975 года ничего этого я еще не знал. Я знал лишь, что люблю Хиллари, жизнь, работу и друзей, которые теперь были у нас общими, и мечтал о том, чего мы сможем добиться вместе. Я гордился Хиллари, и мне очень нравились наши отношения, которые, возможно, не всегда были безупречными, но наверняка никогда не станут скучными.

После нашей бессонной первой брачной ночи мы снова взялись за работу. Учебный семестр был в разгаре, а мне еще предстояло присутствовать на слушаниях по делам, связанным с антракозом. Через два месяца мы наконец устроили себе медовый месяц в Акапулько, который оказался не совсем обычным, потому что вместе с нами отдыхала вся семья Хиллари и подруга одного из ее братьев. Все вместе мы целую неделю жили в красивом номере люкс в пентхаусе, гуляли по пляжу, обедали в ресторанах. Да, наш медовый месяц отличался от большинства других, но мы тем не менее прекрасно провели время. Я обожал мать Хиллари, Дороти, и с удовольствием проводил время с ее отцом и братьями. Мы играли в карты и рассказывали друг другу всякие истории. Как и я, все они были большими выдумщиками и могли часами рассказывать разные небылицы.