Моя жизнь

По мере того как разворачивалось дело «Уайтуотер», я старался правильно оценивать ситуацию и помнить, что не все охвачены истерией по этому поводу. Например, газета USA Today опубликовала честную статью на эту тему, включавшую интервью с Джимом Макдугалом, заявившим, что мы с Хиллари не сделали ничего дурного, и с Крисом Уэйдом, агентом по торговле недвижимостью из Северного Арканзаса, в ведении которого находились участки компании «Уайтуотер», который также подтвердил, что мы говорили правду о своей ограниченной причастности к этой собственности.

Я мог понять, почему такие правые, как Раш Лимбау, Билл Дэннмейер, Джерри Фэлуэлл, и такая газета, как Washington Times, выступают с подобными утверждениями. Washington Times занимала откровенно правые позиции; она финансировалась преподобным Сон Мен Муном и издавалась Уэсом Пруденом-младшим, отец которого, преподобный Уэсли Пруден, был руководителем Совета белых граждан в штате Арканзас и одним из союзников судьи Джима Джонсона в их проигранном крестовом походе против предоставления гражданских прав чернокожим. Но я не мог поверить, что New York Times, Washington Post и другие средства массовой информации, которые я всегда уважал и которым всегда доверял, были введены в заблуждение людьми, подобными Флойду Брауну, Дэвиду Босси, Дэвиду Хейлу и Джиму Джонсону.

Примерно в это же время я устроил в Белом доме обед по случаю Месяца истории чернокожих. Среди присутствующих были мой старый профессор, преподаватель юридического факультета Берк Маршалл и его друг Николас Катценбах, который очень много сделал для прогресса в области гражданских прав, работая в Министерстве юстиции при президенте Кеннеди. Ник подошел ко мне и сказал, что он член редакционной коллегии Washington Post и ему стыдно за то, как газета освещает дело «Уайтуотер», и за «ужасающий ущерб», который это нанесло мне лично и моей репутации как президента, в конечном счете, из-за ничего не стоящих обвинений. «Зачем все это? — спросил он. — Безусловно, те, кто это устроил, заботятся не об общественных интересах».

Каковы бы ни были причины всей этой шумихи, но она возымела действие. Как показал проведенный в марте опрос общественного мнения, половина респондентов считала, что мы с Хиллари лжем, говоря о деле «Уайтуотер», а треть полагала, что мы совершили нечто незаконное. Мне пришлось признать, что ситуация вокруг «Уайтуотер» и особенно нападки на Хиллари оказали на меня более негативное влияние, чем я предполагал. Эти обвинения были беспочвенными и не подтверждались никакими заслуживающими доверия доказательствами. У меня имелись и другие проблемы, но Хиллари, помимо того, что иногда проявляла чрезмерное упрямство, вела себя безупречно. Меня просто убивало то, что ее ранят появлявшиеся одно за другим ложные обвинения, поскольку я сам усугубил ситуацию, согласившись с наивной идеей о назначении независимого прокурора, который, как мне казалось, прояснит ситуацию. Мне приходилось прилагать очень много усилий, чтобы сдерживать свой гнев, и это не всегда удавалось. Члены кабинета и сотрудники, по-видимому, понимали, что происходит, и терпели мои случавшиеся время от времени вспышки гнева, и Ал Гор помогал мне через это пройти. Хотя я продолжал много работать и мне по-прежнему нравилось то, чем я занимался, мое обычное солнечное настроение и присущий мне природный оптимизм постоянно подвергались суровым испытаниям.

Очень помогало, если удавалось над этим посмеяться. Каждую весну клуб «Грийдайрон» устраивал для представителей прессы — корреспондентов Белого дома и журналистов, работавших на радио и телевидении, три обеда. Они давали представителям прессы возможность пошутить над президентом и другими политиками, а президент получал возможность им ответить. Я с нетерпением ждал этих встреч. Они позволяли всем нам немного расслабиться и напоминали мне о том, что пресса — это не нечто монолитное; она состоит преимущественно из хороших людей, стремящихся быть честными. Кроме того, как говорится в Библии, «Веселое сердце благотворно, как врачество, а унылый дух сушит кости».

Двенадцатого апреля во время обеда для корреспондентов радио и телевидения я был в очень хорошем настроении, и мне удалось сказать несколько удачных фраз, например: «Мне действительно очень приятно здесь находиться. Если вы считаете, что я приобрел землю на северо-востоке Арканзаса, я хотел бы вам ее показать»; «Некоторые говорят, что отношения с прессой дают мне повод испытывать жалость к самому себе. Мне хотелось бы думать об этом как о пределах моего умения поставить себя на место другого. Я чувствую свою боль»; «Осталось три дня до 15 апреля, а большинству из вас приходится уделять моим налогам больше времени, чем собственным»; «Я все еще верю в то, что называют Помощью»!