Моя жизнь

Двадцать девятого марта, через восемь месяцев после того, как мы с Бобом Рубином обратились к Конгрессу с просьбой об увеличении предела государственного долга, наконец был принят соответствующий закон, который я подписал. Дамоклов меч дефолта больше не угрожал успеху наших переговоров о бюджете.

Третьего апреля, когда весна в Вашингтоне была уже в полном разгаре, я работал в Овальном кабинете. Именно там я получил сообщение о гибели военного транспортного самолета, на котором находились Рон Браун и делегация США по торговле и инвестициям, летевшие в Боснию. Они должны были помочь боснийцам использовать новые экономические возможности, появившиеся после установления мира на Балканах. Погода была плохая, и самолет, сбившись с курса, врезался в гору Святого Иоанна у хорватского города Дубровника. Все находившиеся на борту люди погибли. Лишь за неделю до этого Хиллари и Челси летали на этом самолете в Европу и познакомились с некоторыми из членов экипажа.

Я был потрясен. Рон был не только моим другом, но и моим лучшим политическим советником. Как председатель Национального комитета Демократической партии он помог нам прийти в себя после поражения в 1988 году и сыграл важнейшую роль в объединении демократов перед выборами 1992 года. После нашего поражения на выборах в Конгресс в 1992 году Рон оставался оптимистом и подбадривал всех остальных, утверждая, что мы проводим правильную экономическую политику, а потому выиграем выборы в 1996 году. Он оживил Министерство торговли, модернизировав его управленческую структуру, и использовал его не только для достижения наших экономических целей, но и для реализации наших более широких интересов на Балканах и в Северной Ирландии. Рон также упорно работал над увеличением американского экспорта на десять «развивающихся рынков», которые, предположительно, приобретут большое значение в XXI столетии, включая рынки Польши, Турции, Бразилии, Аргентины, Южной Африки и Индонезии. После его смерти я получил письмо от работавшего с ним крупного бизнесмена, в котором говорилось, что он был «самым замечательным из всех министров торговли США».

Мы с Хиллари отправились к Рону домой, чтобы повидаться с его женой Альмой, детьми, Трейси и Майклом, и женой Майкла Тэмми. Мы считали их членами нашей семьи, и я испытал огромное облегчение, увидев, что они уже окружены заботой преданных друзей и пытаются справиться с болью потери, рассказывая всякие случаи из жизни Рона Брауна. А об этом человеке, прошедшем большой путь от старой гостиницы «Тереза» в Гарлеме, где он провел свое детство, до высокого поста в американском правительстве, можно было рассказать немало.

Простившись с Альмой, мы отправились в Министерство торговли, чтобы поговорить с его сотрудниками, потерявшими своего руководителя и своих друзей. Среди погибших был Адам Дарлинг, которого мы с Хиллари хорошо знали. Это был идеалистически настроенный и в то же время мужественный молодой человек, сын методистского священника, о котором мы услышали в 1992 году, когда в новостях сообщили о том, что он пересек на велосипеде всю Америку, чтобы поддержать на выборах кандидатуры Клинтона и Гора.

Через несколько дней, всего за две недели до первой годовщины взрыва в Оклахома-Сити, мы с Хиллари посадили куст кизила на задней лужайке Белого дома в память о Роне и других американцах, погибших в Хорватии. Потом мы вылетели в Оклахома-Сити, чтобы присутствовать на церемонии открытия нового детского сада, построенного вместо того, который был взорван, и встретиться с семьями и родственниками погибших. Выступая перед студентами Университета Центральной Оклахомы в городе Эдмонде, я сказал, что, несмотря на то что за прошедшие три года мы арестовали больше террористов, чем за всю нашу историю, нам предстоит сделать еще очень многое, потому что терроризм стал для их поколения главной угрозой — такой же, какой для нашего поколения, выросшего в годы холодной войны, была ядерная война.

На следующий день мы совершили скорбный визит на авиабазу Довер в штате Делавэр, куда привезли останки тех, кто погиб, служа своей стране. После того как гробы торжественно вынесли из самолета, я зачитал имена всех, кто погиб вместе с Роном Брауном, и напомнил присутствовавшим, что завтра будет Пасха, символизирующая переход от отчаяния к надежде и спасению. В Библии говорится: «Вечером водворяется плач, а наутро радость». Я использовал эти строки в моей поминальной речи на заупокойной службе по Рону 10 апреля в Национальном соборе, потому что для нас он всегда был нашей утренней радостью. Глядя на его гроб, я произнес: «Я хочу сказать моему другу в последний раз: “Спасибо тебе! Если бы не ты, я бы не был на этом посту”». Рон обрел вечный покой на Арлингтонском национальном кладбище. К концу траурной церемонии я настолько обессилел от горя, что едва мог стоять на ногах. Челси, надевшая черные очки, чтобы скрыть слезы, обняла меня, и я опустил голову ей на плечо.