Моя жизнь

Опять начались наши скитания. Леня в Дудинке на поселении. Он в «черном» (секретном, конечно) списке. Его нигде не берут на работу. Хотел наняться водомером на метеостанцию – отказали. Во всякие местные организации – тоже отказ. Но, конечно, помогли товарищи. Был там Дудинский коммунхоз, где не было бухгалтера уже три месяца, не выдавали зарплату, так как баланс не был сдан. Под нажимом норильских товарищей начальник коммунхоза взял Леню бухгалтером. Как составлять баланс, он понятия не имел, и вот бухгалтер Дудинского порта Норильлага помог ему. Леня приходил к нему со всеми документами, и они вместе составили баланс за два или три месяца. Леня удивился самоотверженности этого человека и был ему бесконечно благодарен. Перед этим Леню предупредили в органах в следующей форме. Они пришли с Сабсаем (бывший секретарь обкома Киевской области[125]), на них посмотрели: «Опять эта нация. Вы поедете туда, где вам место, – в Усть-Кут, в рыболовецкий колхоз». Сабсай тоже устроился где-то каким-то учетчиком. Жили они в холодных комнатушках шесть-семь квадратных метров. Да еще к Сабсаю приехала жена. Коммунхоз сдал баланс, рабочие за два месяца получили зарплату. Леню там носили на руках. Работы он не боялся никакой, не ныл и не страдал от работы, отношения с людьми были прекрасные. Бытовые условия были ужасные, но это воспринималось все как временное. Моя задача была следующей: найти себе работу в таком месте, где мог жить Леня, то есть 50 км от железной дороги в Красноярском крае. Единственно приемлемым был Енисейск. Я туда поплыла, ничего определенного не узнала. Где-то мне обещали какую-то работу на 500 руб. в месяц. Раздумывать мне было некогда, так как был уже сентябрь, кончалась навигация, надо было выписывать к себе Леню. По правилам поселения поселенец мог переменить место жительства, приехав к жене, работающей в 50 км от железной дороги. Я еще в Красноярске подала заявление, что имею место жительства и работу в Енисейске и прошу перевести мужа на жительство ко мне. Потом я стала туда звонить по телефону. Какой-то доброжелательный голос: «У нас почта ходит на волах, пока туда, сюда, скоро не ждите. И вообще, что вы все хотите своих мужей. Они давно завели своих “хахальшей”, и все посылки, что вы с таким трудом им посылаете, они отдают своим “хахальшам”». Я сказала, что у меня на этот счет свое мнение и я очень прошу ускорить его перевод. Таких разговоров и письменных напоминаний было много, пока Леня не получил разрешения выехать в Енисейск. А пока что я погрузилась на баржу, которую тащил среди льдин пароходик сплавной конторы «Орел». Команда боялась, что лед прорежет бока баржи, спускали железные листы по бортам. Баржа была очень перегружена, руками можно было достать воду. Было страшновато. Плыли больше суток.