Моя жизнь

Видела в Париже Ноэля. [Ноэль Хоуард был техническим советником в «Жанне д’Арк». — А. Б.] Он собирался с Капой на Капри и жестоко страдал по поводу отношения Капы к деньгам. Ноэль нищ, как и должно художнику. Ужасно. А за Капу я не беспокоюсь. Он работает над новой книгой, а старую продал в кино. Много работает на телевидении и так же много играет. Так что, думаю, Ноэль тяжким грузом ляжет на его беспутные цыганские плечи.

Смотри, какое длинное послание подарила тебе забастовка. Сейчас 11.30. Полное затишье. Боюсь, что пробуду здесь до рождества. Пиа и Петер прибывают сегодня из Ливерпуля в 11 вечера. Бедный ребенок. Что за поездка; из Лос-Анджелеса поездом в Нью-Йорк, восемь дней на пароходе и пять часов в поезде до Лондона. Но я была против того, чтобы она летела самолетом. Мне хотелось, чтобы она поняла, как велик мир. Теперь она это знает. Я очень беспокоюсь. Все время курю и пью больше, чем всегда. Прибавила по крайней мере фунтов десять. В общем, я вполне готова для Петера! Карандаш мой кончается, нет смысла начинать новый лист бумаги. Передай мою любовь Голливуду. Чудное место, где можно работать вопреки забастовке. В следующий раз опишу свою встречу с Джорджем Бернардом Шоу».

Встреча началась с телефонного звонка. Звонил Габриель Паскаль — колоритный, вечно кипящий венгерский продюсер, который в 30-е годы эмигрировал в Англию и быстро добился там успеха. В те начальные дни Габриель, несколько стесненный в средствах, собрал денег на железнодорожный билет до Херфорд-Вилледж, откуда на такси докатил до дверей дома Шоу. На его стук вышел слуга.

— Я специально проделал такой длинный путь из Лондона, — сказал Габриель, — чтобы увидеть мистера Шоу по очень важному делу.

— Какая досада, — отвечал слуга. — Мистер Шоу спит. До трех часов дня он вне досягаемости.

Габриель помолчал.

— Так, — сказал он. — В таком случае возникает одно небольшое затруднение личного характера. Вы не смогли бы одолжить мне денет на такси, с тем чтобы я мог вернуться к трем?

Слегка удивленный слуга вручил ему фунт.

Шоу, услыхав об этом, был в высшей степени изумлен появлением иностранного джентльмена, который имел наглость занять деньги на такси у его слуги. Когда Габриель вернулся, его попросили пройти в ; кабинет.

— Что сделало ваше путешествие столь безотлагательным? — спросил Шоу.

Габриель пересек комнату и, подойдя к Шоу, положил руку на колено великого драматурга.

— Мистер Шоу, — произнес он с подкупающей искренностью. — Я приехал, чтобы сделать вас знаменитым!

В конце длительного и захватывающего визита Габриель Паскаль оставил дом Шоу, увозя права на экранизацию всех его пьес.

Габриель Паскаль пару раз приезжал повидаться со мной в Калифорнию. Он хотел, чтобы я снималась в фильме по «Кандиде», а если меня не привлекает идея создания фильма, он возьмется за спектакль. Но меня как-то не увлекло ни то, ни другое. Поэтому я была немного удивлена, когда он сказал:

— Мистер Бернард Шоу хотел бы встретиться с вами в его доме.

—О, это было бы замечательно. Я буду счастлива встретиться с мистером Шоу.

— Но он хочет увидеть вас, — предостерегающе произнес Габриель, — потому что знает, что в Америке вы играли не его Жанну д’Арк. А он посылал вам свою пьесу.

Мы подъехали к коттеджу в Хертфордшире и увидели Шоу, девяностодвухлетнего старика с усмешкой лепрекхона[12], ожидавшего нас повиснув на воротах. Мы с Габриелем вышли из машины. Не отворяя ворот, мистер Шоу спросил:

— Почему вы не играли в моей пьесе?

— Здравствуйте, мистер Шоу. Могу я сначала войти?

Он открыл ворота и сказал:

— Конечно, вы можете войти. Мы пойдем пить чай. Так почему вы не играли в моей пьесе?

— Я не играла в вашей пьесе, потому что она мне не нравится, — ответила я.

Совершенно убитый, мистер Шоу остановился. Мне показалось, что он обдумывает, не выставить ли меня обратно за ворота. Я почувствовала, что никто в мире никогда не говорил мистеру Шоу, что ему не нравится его «Святая Иоанна». Может быть, ему говорили это о других пьесах, но не о «Святой Иоанне».

Он уставился на меня.

— Что вы говорите? Вы что, разве не знаете, что это шедевр?

— Я уверена, что это шедевр, но ваша святая Жанна не настоящая французская девушка. Вы сделали ее слишком умной. Вы переписали ее речи. Вы заставили говорить ее многие вещи, которые настоящей Жанне даже не снились.

Мы все еще не зашли в коттедж. Мы медленно продвигались к дверям, и я подумала: «Он так взбешен, что мы никогда не попадем в дом, не говоря уж о чаепитии».

Но Шоу начал смеяться, ввел нас в дом, продолжая смеяться, и смеялся даже за чаем. Потом он сказал:

— Никто в мире не осмелился бы сказать мне подобную вещь. А вот вы, малышка из Голливуда... Кстати, как ваше имя? Мне сказали, что вы великая актриса, но вы не хотите играть мою «Святую Иоанну». А в каких других моих пьесах вы играли?

— Я не играла ни в одной из ваших пьес.

— Ну, моя милая девочка, тогда вы вообще еще не начинали.