Моя жизнь

Мы сидели и говорили, говорили о разных пьесах и актрисах, которых он знал, о том, что я играла, кто такой Максуэл Андерсон. И, конечно же, мы очень серьезно обсуждали саму Жанну.

— Я делала Жанну простой крестьянской девушкой, — сказала я. — Ваши слова превосходны, но это слова Джорджа Бернарда Шоу, а не Жанны. Я знаю слова Жанны д’Арк наизусть, потому что ее ответы суду были зафиксированы, это исторические документы. Она была необразованна, и мужество ей придавал только врожденный здравый смысл. Она не испугалась ни одного из тех людей, которые сначала допрашивали ее, а потом поставили перед судом. Да, они были ученые, мудрые, их научили читать и писать, а она ничего этого не умела, но она встала перед ними и отвечала им. Вы заставили ее произнести слова: «Я люблю быть среди мужчин. Я ненавижу юбки, не хочу сидеть дома и прясть пряжу». Но это было как раз то, что она хотела: сидеть дома, пасти овец и прясть пряжу. Меньше всего она жаждала вести за собой солдат на поле битвы. Наконец пришло время прощаться. Я видела, что мистеру Шоу страшно трудно подняться из кресла, но я сказала себе: «Ни за что на свете не предложу ему свою помощь. Он горд, этот старый человек. И ему этого вовсе не хочется».

Он снова и снова старался встать. Наконец Габриель подошел к нему и помог подняться. Шоу был просто взбешен. Когда мы подошли к автомобилю, он спросил:

— Вы приедете повидаться со мной?

— С большим удовольствием. На следующей неделе прибывает мой муж, и мне бы хотелось представить его вам. Мы могли бы приехать к вам на уикенд.

Он посмотрел на меня своими маленькими, искрящимися юмором и задором глазками и сказал:

— Меня нисколько не интересует встреча с вашим мужем. Я хочу увидеться с вами.

И в его глазах было столько юмора, лукавства и желания снова увидеть эту женщину. Ему было 92! Мне так жаль, что я больше никогда его не видела.

Идея Капы о поездке в Россию с Джоном Стейнбеком возникла вновь. И как раз тогда же Ингрид пришла к выводу, что их отношения нужно завершать. Она писала Рут, которую всегда беспокоило, тревожило ее увлечение Капой:

«Я знаю, что такое «венгерское влияние», и всегда буду благодарна ему за это. Не знаю, в чем дело, но чувствую: многое во мне изменилось. Я должна смотреть будущему прямо в глаза. Надеюсь, все будет хорошо, хотя находятся и такие, которые предсказывают худшее. Но он знает, что мы заканчиваем нашу главу. Плохо то, что у него много других неприятностей. Но трудно выбрать подходящее время. Мы пьем нашу последнюю бутылку шампанского. Я отрываю от себя дорогой мне кусок жизни, но мы постараемся, чтобы оба пациента не пострадали при этом и жили счастливо дальше.... Что за пасха.... К счастью, она бывает только раз в год. С огромной любовью к тебе, мой лучший друг».

Капа и Ингрид остались большими друзьями. Время от времени он вторгался в ее жизнь. Но отношения были уже другого рода.. Так продолжалось до мучительной финальной трагедии.

В конце августа 1948 года Ингрид писала Рут:

«Мы с Петером были на уикенде в Париже, праздновали мой день рождения. Время провели прекрасно. Два дня подряд ложились спать в пять утра.

Фильм «Под знаком Козерога» наполовину закончен. На днях я взорвалась. Камера должна была следовать за мной целых одиннадцать минут. Это означало, что нам пришлось репетировать весь день среди декораций и мебели, падавших вслед проезжающей камере. Все это, конечно, не могло делаться достаточно быстро. Конечно, я все высказала Хичу: и как я ненавижу его новую технику, и сколько мучений и переживаний приходится мне испытывать на съемках. Два моих главных партнера Майкл Уайлдинг и Джо Коттен, присутствовавшие тут же, не произнесли ни слова, но я знаю, что они согласны со мной. Я наговорила за всю группу. Малыш Хич повернулся и ушел. Не сказав ни слова. Просто ушел домой. Ох, моя дорогая...»

Месяцем позже, в следующем письме Рут, Ингрид уже была готова найти что-то хорошее в новом методе Хичкока:

«Картина почти готова. Некоторые из этих проклятых длинных сцен получились очень хорошо. В одной сцене я говорила все десять с половиной минут. Камера ни на секунду не оставляла меня, и вышло все это прекрасно. Должна сказать, что так работать гораздо лучше, чем ждать потом всяких вырезок или сокращений.

Я еще раз услышала от мистера Росселлини, что его будущий фильм получил название «Terra di Dio» — «Божья земля». [О названии «Стромболи» тогда еше никто не думал. Фильм окрестили «Стромболи» после грандиозного скандала. — Прим. А. Б.] Я ответила.

что считаю идею картины очень интересной, но где же сценарий? Как долго продлятся съемки? На каком языке придется мне играть? Конечно же, нам было бы гораздо лучше встретиться и обо всем переговорить. Роберто сообщил, что собирается ехать для съемок в Амальфи, но прежде хочет приехать в Париж,- где мы могли бы встретиться в удобное для меня время в отеле «Георг V». Я отправила телеграмму в его отель в Амальфи, предложив дату, когда мы с мужем сможем приехать в Париж, чтобы встретиться с ним».

23 сентября она писала Рут: