Моя жизнь

Со мной хотел делать фильм Сэм Голдвин. Я познакомилась с ним через Дэвида Селзника. Он был очень внимателен ко мне. Мы много беседовали. Иногда я заходила к нему в офис, где мы с ним сидели, разговаривали. «Я хочу снять с тобой фильм. Давай попробуем. Нужен только сценарий». Он обзвонил своих сценаристов и заявил им: «Эту девушку нашел Дэвид Селзник, а теперь я могу откупить ее у него. Но у меня нет сценария». Но сценаристы никогда не писали специально для меня, и он так никого и не нашел. Поэтому теперь я позвонила Сэму Голдвину и сказала: «Сэм, у меня есть сюжет, который мне нравится. Хотите сделать по нему фильм? Сценарий написал итальянец по имени Роберто Росселлини». «Разумеется», — ответил Сэм.

Он просмотрел первые страницы экземпляра, присланного Роберто.

— Звучит очень артистично, — сказал он и я почувствовала, что он уже охвачен идеей создания престижного фильма. — Дай-ка мне поговорить с этим парнем.

Разговор состоялся. Роберто начал его на французском, я немного знала этот язык, но затем он очень быстро перешел на английский с ужасающим акцентом. Поскольку он знал латынь, то и произносил латинский корень, окончание отбрасывал, и получалось английское слово с неправильным ударением. Но вы вполне могли понять, что он имеет в виду. Он вообще умел говорить с людьми. Голдвин в результате беседы с Роберто просто влюбился в него. Все складывалось прекрасно, Голдвин вознамерился финансировать фильм. Тот должен был стать грандиозным детищем Сэма Голдвина. Мы провели пресс-конференцию. У меня сохранились фотографии, где мы с Голдвином, улыбаясь, подписываем контракт, где мы, сияя счастьем, сидим, как в школе, на сцене, а журналисты снизу взирают на нас. Я себя чувствовала по-дурацки, восседая наверху, как учительница. Тем не менее мы таки сидели — Голдвин в середине, а мы с Роберто по краям — и слушали репортеров:

— Мистер Голдвин, о чем будет фильм? Сколько все это будет стоить?

— Где будут происходить съемки?

Голдвин отвечал на вопросы совершенно неверно.

Наконец мне все это надоело, и я сказала:

— Сэм, БЫ абсолютно не то говорите. Это совсем не о том, что мы собираемся делать. Съемки будут проходить на острове Стромболи. Пожалуйста, дайте сказать Роберто. Он-то знает, что собирается делать. Дайте ему хоть слово вымолвить.

Начало получилось ужасное.

Когда мы ушли со сцены, Сэм сказал:

— «Открытый город» я видел, но мне бы хотелось посмотреть еще что-то из картин Роберто. У него что-нибудь есть с собой?

Разумеется, «что-нибудь» у Роберто было. Он привез ленту «Германия, год нулевой». Это была третья часть трилогии, куда входили фильмы «Пайза» и «Открытый город».

Как-то я сказала Роберто: «Не могу понять, почему первые два фильма такие теплые, человечные, они заставляют меня плакать. А вот «Германия, год нулевой» не вызывает слез». Он ответил: «Да, я не могу заставить вас плакать, потому что после того, что пришлось испытать итальянцам, я ненавижу немцев. Я приехал туда, как только закончилась война, и снимал все, что видел. А мне очень не понравилось то, что я видел».

Фильм получился очень холодным, жестоким, но чрезвычайно интересным. В нем ощущалось родство с предшествующими лентами.

Сэм Голдвин устроил прием в честь первого просмотра фильма «Германия, год нулевой». Он пригласил многих деятелей из Голливуда. Картину смотрели после обеда. Когда фильм кончился, зажегся свет. Никто не произнес ни звука. Не было ни слов, ни аплодисментов. Полная тишина. Двадцать человек — и полная немота. Все эти люди источали холодную тишину. Чисто инстинктивно я встала и направилась к Роберто, обняла его, поцеловала в щеку, показывая всем, что... Я и сама толком не знала, что я хотела им показать. Но я защищала его. А потом началось обсуждение.

— Это не совсем то, что мы ожидали.

— Когда это снималось?

— Как долго вы над этим работали?

Я видела, что Роберто страшно несчастен, ведь никто не понял его фильм.

А через пару дней мне позвонил Сэм Голдвин и сказал: «Очень сожалею, но не смогу делать фильм. Я не понимаю этого человека. Я не могу разобраться в том, что он делает, о чем говорит. Он не имеет никакого представления ни о смете, ни о графике. В такой фильм я деньги вкладывать не буду».

Я пришла домой и сказала Роберто, что сделка не состоялась.

Как это ни смешно, но порою причиной осложнений между людьми становятся ничтожные инциденты. Когда в январе 1949 года Роберто приехал в Америку, он из-за итальянских валютных законов смог взять с собой очень небольшую сумму денег. В Голливуде он сначала остановился в отеле «Беверли-Хиллз», но там было слишком дорого, мы пригласили его пожить в нашем доме на Бшедикт-Каньон-Драйв.

Перед рождеством мы с Пиа ходили по магазинам, прикидывая, что можно купить для рождественских подарков. Пиа должна была получить новый велосипед. Мы зашли в магазин игрушек и там, в углу, увидели громадную глупую игрушечную корову. Ее звали Элси, и она была наряжена в фартук. Пиа взглянула на Элси и влюбилась в нее с первого взгляда: это было именно то, что она хотела на рождество, — велосипед был тут же забыт.