Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Когда войну объявили, мои симпатии были целиком на стороне буров, но я считал тогда, что не имею права широко заявлять о них. Я подробно описал развернувшуюся во мне внутреннюю борьбу в книге по истории сатьяграхи в Южной Африке и не должен повторяться сейчас. Тех, кого интересуют подробности, я отсылаю к страницам той книги. Пока же достаточно сказать, что моя преданность британскому правительству вынудила меня участвовать в бурской войне вместе с англичанами. Я подумал, что, раз я требую соблюдения своих прав как гражданин Британской империи, мне придется защищать ее. В то время я считал, что Индия сможет получить независимость только через империю. Я собрал как можно больше своих друзей и с превеликим трудом сумел добиться, чтобы нас приняли в армию в качестве отдельного санитарного корпуса.

Среднестатистический англичанин считал, что индийцы трусы, не способные рисковать собой или отречься от своих сиюминутных личных интересов, а потому даже многие друзья-англичане не поддержали мой план. Зато мистер Бут охотно поддержал его. Он обучил нас работе в санитарном корпусе. Мы получили свидетельства о пригодности к военной службе. Мистер Лаутон и мистер Эском также одобрили мой план, и мы наконец подали заявление об отправке на фронт. Правительство с благодарностью приняло заявление, но отметило, что в наших услугах пока не нуждается.

Я не был удовлетворен подобным ответом. Доктор Бут устроил мне встречу с епископом Наталя и представил меня ему. В наш корпус записались добровольцами многие индийцы-христиане. Епископ был обрадован моим предложением и обещал посоветовать, чтобы нашими услугами воспользовались.

Время тоже работало на нас. Буры сражались с большей отвагой, решительностью и мужеством, чем от них ожидали, и в результате наша помощь оказалась необходима.

Наш корпус состоял из тысячи ста человек, сорок из которых были командирами. Примерно триста были свободными индийцами, а остальные — законтрактованными. К нам присоединился и доктор Бут. Санитарный корпус показал себя с лучшей стороны. Хотя мы работали не на линии огня и находились под защитой Красного Креста, в критические моменты нас просили выдвинуться на передовую. Но не по собственной воле мы прятались в тылу: власти не хотели отправлять нас в самое пекло. Ситуация изменилась после битвы за Спион-Коп, когда генерал Буллер прислал нам письмо, в котором отметил, что, хотя мы не обязаны подвергать себя риску, правительство будет благодарно, если мы выдвинемся вперед и будем выносить раненых с поля боя. Мы не колебались ни минуты. Вот так и получилось, что во время битвы за Спион-Коп наш корпус оказался на линии огня. В то время нам приходилось проходить по двадцать или двадцать пять миль в день с ранеными на носилках. Мы даже удостоились чести переносить самого генерала Вудгейта.

Наш санитарный корпус был все же расформирован после шести недель службы. Поражения у Спион-Копа и Ваалькранца заставили британского главнокомандующего оставить попытки завладеть Ледисмитом и другими городами стихийно и действовать более осмотрительно, дожидаясь подкреплений из Англии и Индии.

Но даже наши скромные усилия были восторженно встречены общественностью и укрепили репутацию индийцев. Газеты печатали хвалебные стихи с рефреном: «Мы тоже дети твои, Империя, в конце-то концов».

Генерал Буллер отметил работу, проделанную нашим корпусом, в своем официальном донесении, а всех наших командиров наградили медалями.

Индийская община стала более организованной. Я сумел сблизиться с законтрактованными рабочими. Их сознание постепенно пробуждалось, и они стали понимать, что мы все — индусы, мусульмане, христиане, тамилы, гуджаратцы, синдхи — сыновья одной родины. Все теперь верили, что индийцы будут вознаграждены за свои обиды. В тот момент казалось, что позиция белых определенно изменилась. Отношения, сложившиеся между нами и белыми во время войны, не могли быть лучше. Мы воевали бок о бок с тысячами томми[68]. Они были дружелюбными и благодарили нас за нашу помощь.

Не могу не записать приятное воспоминание о случае, в котором человеческая природа проявила себя с лучшей стороны в час суровых испытаний. Помню, как мы продвигались к лагерю в Чивели, где лейтенант Робертс, сын генерала Робертса, получил смертельное ранение. Наш санитарный корпус удостоился чести вынести его с поля боя. День выдался на редкость жарким. Всем страшно хотелось пить. По пути нам попался небольшой ручей, из которого мы могли напиться. Но кто должен был сделать это первым? Мы предложили, чтобы сначала пили томми, однако они, в свою очередь, предложили начать нам, и какое-то время продолжалось это невероятно приятное соревнование, в котором каждый хотел уступить другому.

11. Санитарная реформа и спасение голодающих