Моя жизнь. От зависимости к свободе

…Оказывается, и в Иране проживает много наших соотечественников (около 20 тысяч казахов). Живут они в основном в Гургене. Двести из них сели в четыре автобуса и за ночь прибыли в Тегеран. Цель – увидеть руководителя независимого казахского государства.

Казахстан – одна из трех стран мира, которая занимается репатриацией соотечественников на государственном уровне. Подобно Германии и Израилю, мы финансируем эту деятельность из бюджета. Здесь есть свой резон: если бы правительство Казахстана не уделяло этому необходимого внимания и процесс добровольной репатриации не был согласован и прописан в государственных программах и межгосударственных документах, то как бы соотечественники попали на исконную землю? Они не смогли бы вернуться. Уже в первые два-три года много наших соотечественников приехало из Монголии, Ирана, Турции, Китая. Немало было переехавших из стран СНГ. В целом за эти годы в страну вернулось более миллиона человек. Когда народ прирастает народом – это к добру.

В период становления казахской государственности не прекращались разные споры: о языке, о гражданстве, о миграции. Бывало и так, что после обретения независимости национал-радикалы, которые поддались эйфории победы, выступали за лишение русского языка статуса официального и даже на некоторых митингах требовали выселения русских из страны. Это было на руку тем, кто искал неприятности и звал в дом беду. Воспользовавшись этим, лидеры самозваного Славянского движения успели заявить: «Всплеск национализма подталкивает людей к принятию решения о выезде, выдвижению требований двойного гражданства, принятию гражданства России». О том, как мы распутывали такие проблемы, я писал в главе этой книги «Внешняя политика без проторенных путей». Благодаря принятым нами в то время правильным решениям всего за несколько лет число казахстанцев, обеспокоенных этой проблемой, сократилось до 5–6 %. Состояние массового сознания – чуткий барометр. И если он показывает, что озабоченность населения состоянием межэтнических отношений постоянно снижается, то это свидетельствует о правильности выбранного курса национальной политики. В конце концов время расставило все по своим местам и доказало правильность нашего подхода к решению имевшихся проблемных вопросов.

И все же нельзя сказать, что у нас вовсе не возникали проблемы в межэтнических отношениях. Напомню некоторые из них.

В 1992 году страну потрясла гибель в Усть-Каменогорске четырех казахских парней от рук чеченцев. Тревожная новость дошла до меня, когда я находился во Дворце Республики. Именно в тот день проходил телемарафон, посвященный фонду «Бобек». Рядом со мной был вице-премьер Мырзатай Жолдасбеков. Аким Восточно-Казахстанской области пригласил меня к телефону. Понятно, что без особо важной причины аким не будет добиваться телефонного разговора с Президентом. Тем более в 11 часов ночи. Выслушав информацию акима, я дал соответствующие указания и вернулся на свое место в зале. Я еле выдержал последние полчаса телемарафона. Выйти из зала нельзя – пойдут слухи и домыслы. Мы оперативно сформировали Государственную комиссию и ночью специальным самолетом отправили ее в Усть-Каменогорск. Информация подтвердилась: четверо парней-казахов были убиты с особой жестокостью. Услышав такое, разгневанные горожане двинулись в пригородное село. Оперативно направленные войска окружили село, в котором в основном проживали чеченцы, и остановили людей, пришедших совершить возмездие. В итоге преступников выдали правоохранительным органам, чеченские аксакалы принесли свои извинения, и благодаря казахскому великодушию ситуация стабилизировалась.

К сожалению, подобные ситуации повторялись и позже. В августе 2006 года на центральной площади Актау собрались люди с требованием выдворить из страны мигрантов с Кавказа, прибывших в поисках работы. В октябре того же года ссора между казахскими и турецкими рабочими на месторождении Тенгиз переросла в массовую драку. В октябре 2007 года в ауле Маятас Толебийского района Южно-Казахстанской области произошли столкновения между местными казахами и курдами. Все это, конечно, весьма прискорбно. Однако есть одно обстоятельство, которое обнадеживает: ни один из этих инцидентов не перерос в открытое массовое бесчинство.

Конец «Пугачевского восстания» 1999 года тоже оказался скоропостижным. В том году некий россиянин по имени Виктор Казимирчук (называвший себя «Пугачевым»), приведя с собой стайку лиц, опьяненных «революционной романтикой», попытался захватить здание администрации Восточно-Казахстанской области. Он намеревался вынудить акима области Виталия Метте покинуть пост, заручиться поддержкой народа и провозгласить… «Республику Русский Алтай». Возмечтал сначала удержать новую «республику» наподобие Приднестровья в Молдове, а затем постепенно присоединить ее к России… Горожане даже не удостоили вниманием его бутафорское восстание. Казимирчук был осужден и приговорен к 18 годам. Спустя семь лет он был условно-досрочно освобожден и выдворен туда, откуда и прибыл, – в Россию.