Моя жизнь по соседству

Нэн снова лечится сластями. Плохой знак. Она ездила в Нью-Йорк с Дэниэлом? Сегодня только суббота… По словам Тима, она сказала родителям, что они пойдут на «Модель ООН»[21] и остановятся в доме строго дядюшки Дэниэла.

Мейсоны живут ближе к городу, чем мы, поэтому я не удивлена, что к моему приходу Нэн уже сидит за стойкой кондитерской. А удивлена я тем, что она уже поглощает банановый сплит.

– Прости! – лепечет подружка с полным ртом взбитых сливок. – Ждать я не могла. Чуть не вскочила на прилавок и не запустила руку в контейнеры. Без шоколадного солода я не жилец. Совсем как Тим. С тех пор как бросил пить, он подсел на сладкое.

– Но ты-то от вредной привычки не избавляешься, – напоминаю я. – Или избавляешься? Что с Дэниэлом?

Нэн густо краснеет, слезы наворачиваются ей на глаза и текут по веснушчатым щекам.

– Ох, Нэн! – Я хочу обнять подружку, но она качает головой:

– Заказывай себе, и сядем на улице, за стол для пикника. Не хочу, чтобы слышал весь «Доан».

Кроме нас в «Доане» сейчас лишь мама с малышом, который вопит потому, что ему не покупают футовый «Тутси ролл»:[22]

– Мама плохая! Я убью тебя мечом!

– Да, пошли отсюда, пока мы не стали свидетелями убийства, – соглашаюсь я. – Мороженое куплю позднее. Выбирай место.

Нэн ставит вазочку на стол, зачерпывает вишенку и погружает ее в шоколадный соус:

– Как думаешь, сколько тут калорий? Несколько миллионов?

– Нэн, выкладывай! Что случилось? Тим сказал, ты уехала на целый уик-энд.

– Прости, что не поделилась с тобой. Дэниэлу хотелось сохранить секрет. Тиму я призналась лишь в надежде, что он поможет сочинить хорошую байку. Хотя он сказал, что «Модель ООН» и строгий дядюшка – байка гениальная. Но, мол, еще лучше наврать, что мы остановимся в женском монастыре у тети Дэниэла.

– Зря ты не сказала мне. Я в жизни на тебя не настучала бы.

Нэн в курсе, что Тим ворует ее эссе? Сказать ей об этом?

Глаза подруги снова наполняются слезами, но она раздраженно смахивает их и отправляет в рот мороженое – целую ложку с огромной горкой.

– Знаю. Извини! Я… я думала ты слишком поглощена Местным Красавчиком, чтобы переживать за меня. Я думала, что вернусь домой взрослой женщиной, сумевшей в Большом Яблоке перевести любовные отношения на новый уровень.

Я морщусь. О Тиме сейчас не поговоришь.

– Дэниэл снова так выразился? Может, словарик ему составить? Сделаем его фразы мало-мальски сексуальными. «Переведем наши отношения на новый уровень» можно превратить в «Детка, давай зажигать!».

Нэн отправляет в рот очередную гору мороженого, глотает и спрашивает:

– А как перевести «Пора расширить нашу зону комфорта»?

– Нэн, неужели он так и сказал?

Подруга кивает.

– Не верится, что Дэниэл – наш ровесник, – вздыхает она. – Может, как в том фильме, в «Чумовой пятнице», в тело Дэниэла вселилась душа страхового агента средних лет? – Нэн снова зачерпывает целую гору мороженого.

– Нэн, так что после расширения зоны комфорта? – осторожно спрашиваю я.

– Мы останавливались в доме дядюшки, эта часть – правда. Дядя уехал на уик-энд в Раунд-Бридж, поэтому… Мы поужинали, погуляли в парке, не очень долго, ведь Дэниэл боялся, что нас ограбят. Потом мы вернулись в дядин дом, и Дэниэл включил музыку.

– Пожалуйста, скажи, что не «Болеро» Равеля!

– Вообще-то Дэниэл не смог поймать любимую радиостанцию, и мы остановились на рэпе. Дэниэлу он тоже понравился. Я заметила, что он стал менее чопорным, когда мы… Когда я стала вести себя…

– Уверенно?

– Да. Я подозревала, что для Дэниэла это как криптонит, вот и надела зеленое платье-рубашку. Потом взяла и рывком расстегнула. Пуговицы рассыпались по полу. Ты бы видела лицо Дэниэла!

– Ничего себе! – Я представить не могу себе такой выходки от Нэн. Когда я прихожу с ночевкой, она переодевается в гардеробной.

– Потом я сказала: «Хватит болтать, профессор!» – и разорвала на Дэниэле рубашку. – Нэн начинает улыбаться.

– Нэн, да ты распутница!

Улыбка исчезает, Нэн опускает голову и всхлипывает:

– Извини, я пошутила.

– Что дальше? Дэниэл не потащил тебя на Мэдисон-авеню за новой рубашкой?

– Нет, Дэниэл по-настоящему завелся. Сказал, что не знал меня с такой стороны и уверенных женщин не боится. – Нэн вылавливает кусочек банана в сиропе, потом бросает ложку и натягивает горловину футболки до самого носа. – Он сказал, что я красавица, что красота вместе с мозгами сражают наповал. Потом он перестал болтать и стал бешено целовать меня. Мы лежали на полу перед камином, и… – Нэн снова всхлипывает.

Руками я глажу Нэн по голове, а мысленно перебираю самые ужасные сценарии. Дэниэл объявил, что он гей. У Дэниэла эректильная дисфункция. Дэниэл признал, что он вампир и не может заниматься сексом с Нэн, ведь тогда ему придется ее убить.

– Вошел дядя. Прямо в библиотеку. Он никуда не уезжал, а только собирался уезжать на следующей неделе. Когда мы выгрузили чемоданы, он был на службе, потом принимал ванну наверху, услышал шум и спустился в библиотеку с палкой, чтобы нас убить. – Бедная Нэнни! – Дядя начал орать на Дэниэла, назвал меня шлюхой и так далее. Дэниэл не мог найти брюки и стоял голый, потом вытолкнул вперед меня.