Моя жизнь среди евреев

Точнее, до того в независимом еврейском движении страны, оно же еврейское подполье, много чего произошло. Конец 80-х – время перестройки, ускорения и гласности. Спасибо Горбачеву. То есть начало большого бардака, с центральной идеей высших властей «грабь награбленное». Что власти до поры успешно маскировали разговорами. Благо что-что, а поговорить М.С. любил. И людям давал.

Кто и как именно подомнет под себя материальные активы, было еще совершенно неясно. Будущие президенты тихо сидели по республикам, принюхиваясь к поветриям из центра. КГБ боялись. КПСС слабела, но цеплялась за власть из последних сил. Олигархов не было в помине. Хотя кооперацию уже разрешили – на уровне частных кафе и швейных мастерских. Наука и образование пока не начали выживать и по инерции еще работали. Хотя оборонка уже не была нужна никому. Включая руководство: свое собственное и армейское. Которое занялось гораздо более капиталоемкой темой – выводом войск из Восточной Европы.

Соответственно, у больших парней появились в стране более интересные занятия, чем отслеживание того, чтобы евреи держались в установленных для них рамках. А у их заместителей, помощников, референтов и прочей крупной и мелкой челяди – свои участки начавшейся большой игры по переделу всего, что можно было поделить. И им тоже стало не до евреев. А некоторым, напротив, показалось, что именно на них и можно въехать в перспективный капиталистический рай.

В связи с чем осторожные пробы социалистической действительности на тему можно – нельзя внезапно дали положительные результаты. Сначала евреев перестали душить по всему фронту их общественной активности. Потом властям стало явно не до них – делайте, что хотите, только к нам не приставайте. Потом кое-что кое-где стали разрешать. Первым делом в республиках. Прибалтийских. В Закавказье. В Центральной Азии. Во всех прочих. А потом и в России. Начиная с автономных республик, краев и областей. В качестве эксперимента.

Поскольку, по большому счету, местным властям все то, чего пытались организовать, создать и добиться евреи, не мешало. И помогало определить за чужой счет границы дозволенного центром. Если бы евреев придавили, все прочие остались в стороне. И кому какой убыток оттого, что опять евреев давят? Не в первый раз. Ну, а поскольку команды душить в масштабах страны или отдельно взятой территории не поступило, эксперимент успешно состоялся.

Что это означало для местных администраций – вопрос особый и к настоящей книге отношения не имеющий. Но еврейские активисты, следуя принципу «не спрашивай – не откажут», сформировали систему неформальных организаций, которая стала основой национальной еврейской инфраструктуры в масштабах всего Советского Союза. Сами того не ожидая. И не предполагая, что это вообще возможно.

Тем более этого не предполагал никто за границей. Ни в Америке. Ни в Израиле. Ни в прочих уголках еврейского мира. Где борьба за выезд советских евреев шла вовсю. Поскольку позволяла борющимся консолидировать собственные ряды. Добиваться внимания и поддержки властей. Наконец, мобилизовать фонды. Проводя кампании по сбору средств – фандрейзинг. Который в США давал десятки и сотни миллионов долларов. Да и в других частях света позволял добиться неплохих результатов.

Но то, что наглухо запертые ворота откроются? Выпустив миллион человек в Израиль, невесть сколько сот тысяч в Америку и десятки тысяч в Германию? Не говоря уже о прочих странах? Причем не на короткий период, как в 70-е годы, а всерьез? В это не верил никто в мире. И никто к этому не готовился. Как не готовится к ливню, танцуя в засуху, африканский заклинатель дождя – мганга.

Что случилось со всем этим еврейским миром, включая чиновников и активистов, резвившихся на теме защиты прав евреев СССР, после того, как еврей из этого СССР пошел косяком, тема особая. И для нее еще будет место в другой книге. Поговорим о том, что произошло в стране с теми, кто остался. Или, готовясь к выезду, строил национальные институты для остававшихся. То ли по велению души. То ли в озарении. То ли просто потому, что так вышло.

О Еврейском информационном центре в Москве и «Игуд а-морим» мы упоминали. Так что с книгопечатанием, пусть в рудиментарном виде, и преподаванием иврита было все в порядке. При том, что помимо иврита особые ценители могли выучить идиш и ладино. Несмотря на исключительно культурно-историческую роль обоих этих языков. Ну, так ведь в столичных университетах можно было изучить и классическую латынь, аккадскую или шумерскую клинопись. Языкознание в СССР находилось на высоком уровне.