Моя жизнь в Боге

В этом состоянии я пробыл около часа, хотя чувства времени не было. В этом состоянии нет вчера, нет завтра, есть только здесь и сейчас. Это — исток всего, абсолютное, тотальное переживание настоящего момента. Каждый миг здесь настолько полон и абсолютен, что ум не может думать в категориях времени и останавливается.

После сидячей медитации я занялся медитацией, выполняя технику ходьбы. Это состояние полностью сохранялось, несмотря на то, что я воспринимал внешние объекты и ходил. Мир ощущался как бесконечно далекий и нереальный. Величественный, бесконечный океан Света и Пустоты! Я ощущал его прямо где-то над головой и продолжал осознавать каждый миг. Тела почти не ощущалось, я был больше «там», чем в теле. Люди, улицы, деревья, горы — все выглядело словно бутафорские украшения.

Я иду —
      вокруг танцуют боги,
вся земля сияет
      золотом небес,
над головою —
      радуг тысячи лучей,
и бог танцует
      в золото одетый,
сверкают своды,
      купола, чертоги,
      святые мне хвалу поют,
а я иду
      в толпе людей...

В это время я всегда вспоминал, почему Шанкара называл этот мир иллюзией. Да, тот мир, которое сотворило наше сознание: мир дуальностей, субъектов и объектов, мир фиксированных идей и грубых объектов — это ничто по сравнению с этим Изначальным, Абсолютным Миром. Он лишь его бледное отражение.

Однако, отрицать проявленное, концентрируясь лишь на Великой Пустоте — это неполная духовная реализация.

Крупицы света,
      падающие с неба,
      повсюду золота лучи,
боги, будды,
      их бесчисленные свиты,
колесницы,
      чарующие звуки музыки,
троны, лотосы и балдахины,
      дворцы и радуги
под куполом
      ясного безбрежного неба.
С тех пор
      я не вижу другого...

Я концентрировался на окружающих объектах, шагах, пытаясь совместить несовместимое: ощутить полную реальность этого мира и сохранить это сознание безграничной, изначальной, блаженной, ничем не ограниченной Пустоты. Тот океан чистого Сознания, который я всегда носил над головой, начал опускаться и окутал все окружающее. Он, казалось, пропитал насквозь этот мир, который я раньше не замечал и отрицал. Неожиданно сразу все вокруг изменилось, словно наложение двух картин дало эффект интерференции, дав голографическую глубину и перспективу. Этот мир словно засиял, засветился изнутри чем-то бесконечно чудесным и непостижимым.

Меня боги осыпают
      золотой листвой
      гирлянд небесных,
мне, недостойному,
      хвалу поют,
я же смиренно
      богов почитаю...

Было так, словно к нему присоединилось еще одно измерение — внутреннее осознание. Окружающие предметы воспринимались не зрением, слухом и осязанием, а сознанием! Грубые объекты состоят из чистого Сознания, которое словно светится изнутри. Это то же сознание, что и у меня, которое я воспринимаю в медитациях, удаляя ум от грубых объектов, погружаясь в самадхи. Каждый предмет состоит из света! Земля, дерево, цветок, камень и человек — абсолютен и безграничен! Это было очень четким и сильным осознанием. Это сильнее, чем обычное восприятие. Оно в очередной раз ошеломило меня.

Купола, арки,
      своды, дворцы,
      золото лотосов, троны,
      повсюду слепящий пылающий свет!

Будды! Будды! Будды!
      Драгоценные камни,
      музыка девов,
      сияние шлемов,
      гирлянды цветов!

Туники, короны,
      радуги в тысячи солнц,
святые, свами, риши,
      садху и йоги,
и вечная проповедь Дхармы ...

Я остановился и сел, продолжая осознавать это новое состояние. Чем глубже я в него входил, тем большие тайны открывались мне. Они превосходили все мыслимое в человеческом уме и воображении. Я не могу пока их раскрыть в этом описании. Где-то на уровне сверхподсознания (карана-шарира) пришло четкое понимание: «Мы не отделены друг от друга. Мы являемся единой светящейся массой сознания, единой абсолютной субстанцией». Ее называют Брахманом в йоге или Нирваной в буддизме. Это подлинная сущность Истинного «Я». Индивидуальность просто фикция, ложная точка зрения, ошибочный взгляд.

«Нерожденный?
      Ты — Брахман?
      Владыка миров?
Ты очень нескромен», —
      мне кто-то сказал.
А я засмеялся,
      ведь он — это я!
Да, в его теле
      я так сам себе и сказал.