Моя жизнь. Записки суфражистки

Это не значит, что мы считали нужным отказаться от воспитательной деятельности. Напротив, мы сознавали, что ее следует продолжать, и с гораздо большей силой, чем когда-либо прежде. И прежде всего мы затеяли кампанию сенсационных выступлений, чтобы заставить общество понять всю важность вопроса о женском избирательном праве, заинтересовать его в наших планах и побудить правительство сдаться. Я полагаю, мы можем похвалиться, что в этом отношении наш успех не заставил себя ждать и оказывался неизменным. Сначала, когда нас было еще совсем мало и касса наша была очень скудна, мы напоминали обществу о движении в пользу избирательного права женщин способами, до того никогда не применявшимися. Мы усвоили приемы Армии Спасения и вербовали приверженцев на улицах. Мы отбросили все условности относительно того, что «прилично» и что «не принято», руководствуясь при выборе средств лишь одним критерием: «поможет ли это делу?»

Мы напечатали большое количество суфражистской литературы, и день изо дня члены нашего союза ходили по улицам, устраивая митинги. Уже скоро после начала нашей кампании достаточно было звука колокольчика, чтобы стекалась толпа и чтобы кругом стали раздаваться возгласы: «Вот суфражетки! Идите сюда!» Кроме таких уличных собраний, мы устраивали также много митингов в закрытых помещениях, причем никогда не могли пожаловаться на малочисленность аудитории. Нашему делу служила и пресса, которая при применении старых суфражистских методов никогда не уделяла женскому движению так много внимания.

Мы предполагали добиться внесения как можно скорее правительственного билля о распространении избирательных прав на женщин, и весной 1906 г. отправили депутацию, состоящую из тридцати членов, нашего союза, к премьер-министру. Нам заявили, что его нет дома; через несколько дней к нему явилась вторая депутация. На этот раз лакей согласился доложить министру о желании явившихся видеть его. К терпеливо ждавшим на улице женщинам вышли вдруг два человека. Один из них обратился к главе депутации, грубо приказывая ей и ее спутницам уходить.

– Мы послали премьер-министру заявление о желании побеседовать с ним, – сказала она, – и ждем ответа.

– Никакого ответа не будет – последовала резкая реплика, и двери захлопнулись.

– Ну, нет, ответ будет дан – воскликнула руководительница депутации, схватила дверной молоток и стала стучать им. Немедленно вновь появились два человека и один из них крикнул стоящему поблизости полисмену: «Арестуйте эту женщину!» Приказание было исполнено, и мирной депутации пришлось видеть, как ее главу увели на полицейский пост.

Остальные женщины немедленно стали энергично протестовать. Энни Кенни обратилась с речью к собравшейся толпе, а мистрисс Драммонд оттолкнула швейцара и проникла в святилище первого министра Британской империи. Она и Энни Кенни были вслед за тем арестованы. Через час всех трех арестованных отпустили, причем от имени министра им было заявлено, что он не намерен возбуждать против них преследование и что, напротив, он готов принять депутацию союза, а также, если они того пожелают, и других женских организаций.

Все суфражистские организации стали немедленно готовиться к этому великому событию. В то же самое время двести членов Парламента обратились к премьер-министру с петицией, прося его принять их представителей, которые должны были выяснить ему всю необходимость внесения правительством законопроекта об избирательном праве женщин. Сэр Генри назначил 19 мая днем приема соединенной депутации.

Женский союз решил обратить внимание широких общественных кругов на происходящее и принял меры к организации процессии и демонстрации. В назначенный день мы собрались у Вестминстерского моста и направились к зданию Министерства Иностранных Дел. Во время приема депутации говорило восемь женщин и Кейр Харди, выступавший от имени депутатов. По поручению ЖСПС говорила я, требуя немедленно политического раскрепощения женщин.

И что же ответил нам Кэмпбелл-Баннерман? Он заверял нас в своем сочувствии нашему делу, заявил, что признает справедливость его и нашу подготовленность к участию в выборах. А затем он убеждал нас иметь терпение и ждать; он сам ничего для нас не в состоянии сделать, ибо некоторые из его коллег по кабинету против нас. На этом закончился прием.

В тот же день мы устроили митинг протеста и постановили продолжать нашу агитацию с удвоенной энергией.

Мы решили продолжать нашу обструкцию на тех собраниях, где выступают члены министерства. Обструкция эта выражалась в том, что мы прерывали говорившего министра различными замечаниями и вопросами, постоянно напоминая об избирательных правах женщин.

Например, держит речь Уинстон Черчилль.

– Остается, – восклицает он, – решить великий вопрос…

– А именно, вопрос об избирательных правах женщин, – раздается голос с галереи.

Черчилль замечает:

– Многие обвиняли меня…

– Женщины тоже обвиняют вас, м-р Черчилль, – быстро подхватывает кто-то из задних рядов.

– Что при данных обстоятельствах остается нам делать, как не…

– Как не дать женщинам право голоса.