Моя жизнь. Записки суфражистки

Как только я несколько поправилась, я отправилась в Париж и испытала радость снова увидать мою дочь Кристабель, которая во все время нашей борьбы и лишение, старалась таить свое беспокойство и мужественно выполняла свою работу руководительницы. Отсутствие Лоуренсов перенесло всю ответственность по редактированию нашего органа «Право голоса женщинам» на ее плечи, но так как она неизменно шла навстречу всякой новой ответственной работе, то сумела руководить журналом умно и осторожно.

Нам предстояло о многом переговорить и многое обсудить, ибо было очевидно, что милитантство, вместо того, чтобы заглохнуть, как постоянно предсказывали другие суфражистские общества, должно было в дальнейшем развиваться значительно сильнее и энергичнее, чем до сих пор. Борьба затянулась на слишком долгое время. Нам предстояло отыскать и придумать способы сократить ее, довести до такого подъема и напряжения, чтобы правительство признало необходимость предпринять что-нибудь в пользу женщин. Мы уже демонстрировали, что силы наши неистощимы и неуязвимы. Мы показали, что нас нельзя победить, нельзя застращать, нельзя даже держать в тюрьмах. Поэтому, раз правительство заранее было обречено на поражение, наша задача состояла исключительно в ускорении его сдачи.

Положение в Парламенте, поскольку дело касалось вопроса об избирательном праве, было до очевидности безнадежно. Третьему согласительному биллю не удалось пройти во втором чтении, против него составилось большинство в 14 голосов.

Многие депутаты-либералы побоялись голосовать за билль, потому что Ллойд-Джорж и Льюис Гаркорт настойчиво распространяли слух, что принятие его в данное время вызовет раскол в министерстве. Ирландские националисты высказались против билля ввиду того, что их лидер Редмонд являлся антисуфражистом и отказался включить в билль о гомруле статью о женском избирательном праве. Наши давнишние друзья, члены рабочей партии, были так безучастны или столь поглощены своими собственными планами, что большинство из них не явилось в то заседание Палаты, в котором должно было происходить второе чтение билля. Так провалился билль, и на милитанток возлагали ответственность за его провал! В июне правительство объявило, что скоро будет внесен билль Асквита о реформе избирательного права мужчин, и весьма скоро после того билль этот, действительно, появился. Он упрощал процедуру регистрации избирателей, сокращал ценз оседлости до 6 месяцев и уничтожал ценз недвижимой собственности, множественность голосов и представительство университетов. Одним словом, он давал право голоса всем мужчинам старше 21 года и отказывал в нем всем женщинам. Никогда еще в истории суфражистского движения не было нанесено такого оскорбления женщинам, никогда в истории Англии не наносился подобный удар правам женщин. Правда, премьер обязался внести билль, допускающий включение поправки о распространении избирательных прав на женщин, и принять в качестве составной части билля любую поправку, какая пройдет в двух чтениях. Но мы совершенно не верили в поправку или в билль, с самого начала не объявленные правительственной мерой. Асквит нарушил все обязательства, какие когда-либо давал женщинам, и это новое обязательство не производило на нас ни малейшего впечатления. Мы прекрасно знали, что он его дал только для того, чтобы искупить свое предательство при провале согласительного билля и в надежде успокоить суфражисток, пожалуй, даже добиться новой приостановки боевых действий с нашей стороны.

Если, действительно, он питал такую надежду, ему пришлось самым жестоким образом разочароваться. Появлялись непрерывно признаки того, что женщины не станут уже удовлетворяться символическим милитантством. Так, например, в здании министерства внутренних дел в Уайтхолле были обнаружены следы попытки поджога. Такие же следы нашли на пороге жилища другого министра. Если бы правительство обратило внимание на эти предостережения и дало женщинам избирательное право, все серьезные акты милитантства, совершенные в дальнейшем, оказались бы предотвращенными. Но, как и сердце фараона, так и правительство ожесточалось, и в результате одно за другим быстро последовали милитантсткие выступления. В июле ЖСПС выпустил манифест, в котором пояснял наши намерения. В манифесте, между прочим, говорилось следующее:

«Лидеры Женского социально-политического союза так часто предупреждали правительство, что если женщинам не будет дано право голоса в ответ на их милитантство мирного характера в прошлом, то пробудится более резкий дух возмущения, с которым уже нелегко будет сладить. Правительство в своей слепоте не обратило внимания на наше предостережение и теперь оно пожинает результаты своего безумия, неподобающего государственным деятелям».